По мнению премьер-министра России Дмитрия Медведева борьба с коррупцией в России приобрела системный характер. Но это борьба с коррупционерами, а не борьба с коррупцией, полагает Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации, отвечая на вопросы корреспондента ПАСМИ (Первое Антикоррупционное СМИ).
ПАСМИ: – Депутат Валерий Рашкин предложил законопроект о запрете иметь имущество за рубежом чиновникам, депутатам, сенаторам, заместителям генпрокурора, членам совета директоров Центробанка, губернаторам, включая их близких родственников. Профильный комитет Госдумы отклонил это предложение. И почему чиновники против инициативы?
М.Д. – Потому что непонятно, что с этим законопроектом делать. Зарубежье бывает разное: Белоруссия тоже зарубежье. А в России много чиновников в том числе и из Белоруссии. Они должны родительский дом переписывать на кого-то? Кроме того у нас при независимости Абхазии в Госдуме всегда есть депутат от Абхазии. Он тоже должен переписывать на кого-то свой дом? Поэтому нужно проводить границу между «дружественными» государствами и «враждебными» государствами. И сразу возникает следующий вопрос: а если «враждебные» государства завтра станут «дружескими» или наоборот? Это абсолютно практические вопросы.
В общем и целом идея правильная и логичная: чиновник не должен иметь то, за что на него будут оказывать давление. Поэтому в данном законопроекте должны быть прописаны исключения в части «дружественных» стран и стран происхождения человека. Например если у нас будет депутатом или топ-менеджером крупной государственной корпорации выходец из Франции, то он должен иметь право на «домик в Париже».
– Как ограничивать аппетиты чиновников? Например, у нас есть вице-премьер с люксовой зарубежной недвижимостью в Австрии, в Англии и не только.
– Формально он её арендует, при этом возникает большой вопрос, – у кого именно? В законе должна быть принципиальная разница между понятиями «владеет» и «пользуется». Владение как систематическое пользование активами за пределами Российской Федерации должно быть полностью запрещено. За исключением страны происхождения чиновника и «дружественных» территорий. При этом покупая домик, условно говоря, в «дружественной» стране, чиновник должен понимать, что в любой момент МИД может скорректировать список, и данную недвижимость придется спешно продать. Хотите быть чиновником, служить государству – это привилегия.
– Полковник МВД Юрий Тимченко арестован за взятку в 50 млн. рублей. По версии следствия он требовал от одной из компаний 100 миллионов рублей. Следователь по особо важным делам Следственного Комитета России Александр Сорокин арестован за получение взятки в 50 тысяч долларов. Можно ли говорить о системной чистке ведомств или это частные случаи?
– Интенсивность борьбы с коррупционерами действительно выросла. Можно говорить о чистке, можно говорить о конкуренции за сжимающиеся коррупционные потоки, но в любом случае – это борьба с коррупционерами, а не с коррупцией! Это разные вещи. При борьбе с коррупционерами наказывают людей, которые совершают преступления. При борьбе с коррупцией – искореняют правила, которые делают неизбежными эти преступления. Борьба с коррупционерами – вещь заведомо недостаточная, хотя сопровождающаяся грандиозным битьём посуды.
– Бюджет сжимается как шагреневая кожа. Секвестр почти по всем направлениям. Возможно, дело в этом?
− Вполне вероятно. Идет борьба за передел коррупционного рынка, потому что денег стало меньше. А с другой стороны – это попытка навести хоть какой-то порядок, опять же из-за нехватки средств. В-третьих, это раздражение безнаказанностью коррупционеров, которые организуют хищения в самый неподходящий момент.
Думаю, что и с Всемирным антидопинговым агентством (ВАДА) не обошлось без коррупции, да и в других местах, где мы имеем необъяснимое объяснение наших чиновников. Это либо коррупция, основанная на подкупе, либо полная неадекватность чиновников, вызванная покупкой своих должностей, то есть той же коррупцией. Все это вызывает большое раздражение граждан.
– В российских школах планируют ввести курс «антикоррупционного мировоззрения». Сейчас поправки проходят процедуру общественного обсуждения. Разве это поможет в борьбе с коррупцией? И разве не должны чиновники личным примером воспитывать антикоррупционные настроения в обществе?
– Чиновники и закон нарушать не должны… Антикоррупционный курс в школах, боюсь, выразится в обучении детей, как правильно давать брать взятки, чтобы не попасться. Если бы по-честному хотели бороться с коррупцией, то детей учили бы честности и морали. Но поскольку значительная часть наших чиновников заинтересована в коррупции и подростковой проституции, то учить честности и морали, как я подозреваю, они не будут. Вместо этого чиновники инициируют антикоррупционные курсы, не имеющие никакого смысла.
Дальше можно вводить специальные курсы – в ущерб истории, математике и русскому языку – по борьбе с карманными и форточными кражами, по разбою, по бандитизму, по нарушению десяти заповедей – и так далее. И всё это будет отнимать время у наших и без того перегруженных школьными программами детей.
– А как, по-вашему, надо бороться с коррупцией?
– Стандартными методами, которые общеизвестны. Во-первых, взяткодатель должен гарантировано освобождаться от всякой ответственности, если он сотрудничает со следствием. Во-вторых, если член ОПГ (а коррупция во власти – это всегда мафия) не сотрудничает со следствием, то у его семьи и близких родственников конфискуются все активы. Им остаётся социальный минимум. Всё. В принципе двух этих мер достаточно. Хотя в качестве вспомогательных можно применять и электронную систему принятия решений, и установленную Конвенцией ООН отмену презумпции невиновности в отношении чиновников, и многое иное.
– Сейчас основная мера наказания за взятку – штраф. Более 60% всех коррупционных нарушений погашаются именно штрафами. Ранее сотрудники прокуратуры предлагали вернуться к конфискации как основной мере наказания, но пока не добились желаемого.
− Прокуратура не может заниматься подрывом того, что производит впечатление основ государственного строя России.
– Почему вы считаете, что коррупция является основой государственного строя?
– Потому что стратегические решения, насколько я могу судить, очень часто принимаются на основании коррупционных мотиваций. Ярким примером представляется Олимпиада в Сочи. Несмотря на итоговый триумф, чуть больше, чем за полгода до проведения, ситуация была ужасающей: было полное ощущение, что провести ее не удастся – так безобрапзно были построены некоторые объекты.
– И как это связано с коррупцией?
– Насколько можно судить, Олимпиада в Сочи частью правящей бюрократии изначально рассматривалась как способ украсть деньги. И лишь когда стало ясно, что это ставит под угрозу репутацию государства, были предприняты сверхусилия и за полгода непрерывного подвига положение было исправлено. Однако это потребовало замены управляющей команды – которая, насколько можно судить, благоденствует и поныне.