Сокращение трудовой миграции из Средней Азии имеет для России ряд позитивных последствий.
Численность мигрантов из Средней Азии начала снижаться еще в 2014 году, когда проявились первые сложности в экономике. Но особенно явным этот процесс стал с началом 2015 г. С одной стороны, вступили в силу новые миграционные правила, заставлявшие мигрантов приобретать патент. С другой стороны, в полной мере сказались последствия глубокого кризиса в экономике.
Кроме того, еще в 2014 г. были введены ограничения, в соответствии с которыми жители «безвизовых» стран СНГ могли работать в России не более 180 дней в течение года. За нарушение миграционного режима ФМС начала закрывать им въезд в РФ на 3, 5 или 10 лет в зависимости от тяжести нарушения. Причем сам нарушитель о наличии запрета на работу в РФ не информировался, узнавая об этом лишь при попытке въезда.
Сильнее всего сократилось число работающих в РФ граждан среднеазиатских государств, которые не являются участниками ЕАЭС. Своего максимального за последние два года уровня трудовая миграция из Средней Азии достигла в начале 2014 г. По данным ФМС, на 3 марта того года в России находились почти 4,5 млн жителей региона. Более половины из них составляли граждане Узбекистана (2,3 млн) и еще четверть – Таджикистана (1,03 млн). В общей сложности на эти две республики приходилось 3/4 всех среднеазиатских трудовых мигрантов. Казахстан (566 тыс.) и Киргизия (525 тыс.) по этому показателю вдвое уступали Таджикистану и в четыре с лишним раза – Узбекистану. Что касается Туркмении, то численность ее граждан на общем фоне была почти незаметна (25 тыс.) по причине существования с Россией визового режима.
В течение 2014 года трудовая миграция из Средней Азии сократилась незначительно. В прошедшем же году сокращение трудовой миграции из Средней Азии в Россию стало очевидным. По данным ФМС, с 20 января по 4 декабря она уменьшилась на 8,4%, снизившись за десять с половиной месяцев на 367 тыс. человек.
При этом численность работающих в России жителей Казахстана, напротив, увеличилась на 72,6 тыс. (12%), Киргизии и Туркмении – почти не изменилась, зато Узбекистана – сократилась на 335 тыс. (15,1%), а Таджикистана – на 103 тыс. (10,3%).
Если же миграционную ситуацию, сложившуюся на начало декабря, сравнить с той, что существовала на 3 марта позапрошлого года, изменения будут еще более значительными. За два неполных года количество работающих в России граждан среднеазиатских государств снизилось почти на полмиллиона (480 тыс. чел.), причем произошло это исключительно за счет Узбекистана (462 тыс. –20%) и Таджикистана (137,8 тыс. –13%). В совокупности граждан этих двух государств в России стало меньше на 600 тыс. чел. Граждан же Казахстана стало больше на 103,7 тыс. (18%), а Киргизии – на 17 тыс. (3%).
Столь значительные перемены в миграционной ситуации наблюдаются впервые со времени ее безудержного роста, который начался в первом десятилетии 2000-х гг. Кризис 2008–2009 гг., несмотря на некоторое сокращение трудовой миграции, такого сильного влияния на нее не оказал по двум основным причинам. Во-первых, в тот период не существовало законодательных ограничений на ведение иностранцами из стран СНГ с безвизовым режимом въезда трудовой деятельности в России. Ограничения были введены вскоре после бирюлевских событий (октябрь 2013 г.) с целью предотвращения выхода ситуации с противостоянием мигрантов и местного населения из-под контроля. Во-вторых, на тот момент еще не было ЕАЭС, создание которого позволило ограничить льготный режим пребывания трудовых мигрантов стран-участников объединения, ужесточив миграционные правила для всех остальных.
Киргизия, первоначально попавшая под общие ограничения, довольно быстро восстановила численность работающих в РФ мигрантов благодаря вступлению в ЕАЭС. В январе этого года в России насчитывалось 545 тыс. граждан Киргизии, а к августу, когда льготный миграционный режим ЕАЭС еще в полной мере не заработал, их количество сократилось до 519 тыс. (4,8%). Но уже к началу декабря ФМС насчитала в России 543 тыс. граждан Киргизии, численность которых быстро достигла прежнего уровня. Для республики, которая понесла большие потери из-за прекращения реэкспорта китайских товаров в связи со вступлением в ЕАЭС, льготный миграционный режим стал одной из форм компенсации «упущенной выгоды». При этом Узбекистан и Таджикистан, которые в союз вступать не собираются, аналогичных возможностей по увеличению числа своих трудовых мигрантов в России не имеют. В условиях глубокого экономического кризиса они вынуждены нести потери, которые негативно отражаются на социальном самочувствии населения, способствуя росту безработицы и потенциально играя на руку ИГИЛ и другим радикальным группировкам.
От денежных переводов работающих в России трудовых мигрантов сильно зависят три из пяти республик Средней Азии — Таджикистан, Киргизия и Узбекистан. Для Казахстана, который не столь разительно отличается по уровню экономического развития от России, денежные переводы существенной роли не играют. К тому же его граждане работают в России главным образом в качестве квалифицированных специалистов, что обусловлено как наличием у них профильного образования и профессиональных навыков, так и хорошим знанием русского языка. Возможности для трудоустройства в России граждан Туркмении, в условиях существующего между двумя странами визового режима, крайне ограничены. Что касается трех остальных республик, то Киргизия и Таджикистан зависят от трудовой миграции гораздо сильнее, чем Узбекистан.
Если денежные переводы таджикских гастарбайтеров обеспечивают около половины, то киргизских — около 1/3, а узбекских — всего 1/10 объема ВВП.
В последние «докризисные» годы, когда трудовая миграция из Средней Азии в РФ никаких препятствий не встречала, зависимость стран региона от заработков гастарбайтеров только росла. В Таджикистане, например, денежные переводы частных лиц в 2013 г. достигли 4,2 млрд дол., что составляло 49,6% ВВП. Причем по сравнению с предыдущим 2012 г. их объем увеличился почти на 12%. Аналогичная ситуация наблюдалась и в других республиках. По данным Центробанка РФ, за 9 месяцев 2013 г. денежные переводы из России в страны СНГ увеличились на 20%. При этом в Узбекистан было перечислено 5,4 млрд, в Таджикистан — 2,7 млрд, а в Киргизию — 1,4 млрд дол. На их фоне денежные переводы в Казахстан (0,2 млрд) и Туркмению (0,02 млрд) малозаметны. Высокая зависимость Узбекистана, Киргизии и Таджикистана от заработков трудовых мигрантов делала их гораздо более уязвимыми перед изменениями российской миграционной политики.
Еще один удар по трудовой миграции нанесло резкое падение рубля по отношению к доллару и евро в конце прошлого года. Поскольку денежные переводы чаще всего осуществлялись в валюте, их фактический объем резко упал. По данным Центробанка РФ, объем валютных переводов нерезидентов в ноябре 2014 г. по сравнению с ноябрем 2013 г. сократился на 38%. В среднем же за год падение денежных переводов составило 14%, хотя в рублевом эквиваленте с ноября 2013 по ноябрь 2014 г. они сократились всего на 4%. Причем Узбекистан, где проводится гораздо более жесткая валютно-денежная политика, и обменять доллары намного сложнее, пострадал от сокращения переводов мигрантов значительно сильнее, чем Таджикистан и Киргизия. По данным Банка России, в третьем квартале 2014 г. объем денежных переводов в Узбекистан по сравнению с тем же периодом 2013 г. упал на 9,1%, тогда как в Таджикистан — всего на 1,4%, а в Киргизию – на 4,6% увеличился.
Особенно сложным стал ноябрь прошлого года, когда общее снижение денежных переводов из России в страны СНГ составило 12%. Причем лидером в этом рейтинге вновь оказался Узбекистан. По данным одной из российских платежных систем, денежные переводы в республику снизились в ноябре на 35% по отношению к октябрю и на 50% – к августу. И это при том, что узбекские мигранты обеспечивали 30% общего объема денежных переводов в страны СНГ. Примечательно, что в соседнем Таджикистане ситуация складывалась далеко не столь пессимистично. Так, в начале декабря 2014 г. председатель Национального банка Абдуджаббор Ширинов сообщил, что объем денежных переводов таджикских трудовых мигрантов в 2014 г. упал примерно на 6%, признавшись, что ожидал более масштабного сокращения. В рублевом выражении объем переводов даже вырос, а снижение валютных переводов было вызвано падением курса российской валюты по отношению к доллару и евро.
Сокращение объемов трудовой миграции из Средней Азии имеет для России ряд позитивных последствий. В условиях кризиса, когда уровень безработицы растет, большинство освобожденных мигрантами рабочих мест будет востребовано коренным населением.
Массовый импорт рабочей силы из стран с традиционной мусульманской культурой нередко провоцировал конфликты с местным населением, которых теперь должно стать меньше.
Попадая в чуждую социальную среду, гастарбайтеры представляют благоприятную почву для распространения радикальных исламистских идей. Как отмечают эксперты, сторонниками ИГ становятся именно трудовые мигранты, которые оказываются вне влияния традиционных социальных и конфессиональных структур, таких как старшие члены семьи, родовые лидеры, исламское духовенство и т.п. Не стоит забывать и о том, что именно через граждан среднеазиатских государств в Россию идет основной поток афганских наркотиков. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть оперативные сводки Госнаркоконтроля. Именно с этим обстоятельством было связано требования въезда в РФ для граждан «безвизовых» стран СНГ по загранпаспортам, которые позволяют лучше контролировать миграционные потоки. В этом же русле находятся планы ФМС приступить с 2016 г. к дактилоскопии всех мигрантов, прибывающих в Россию из «безвизовых» государств.
В то же время сокращение миграции ведет к росту безработицы в Средней Азии, что провоцирует распространение радикальных настроений и способствует росту популярности того же ИГ и других радикальных мусульманских группировок. Впрочем, реальный «вклад» экономического кризиса и ужесточения миграционной политики РФ в пополнение ИГ «личным составом» до конца не ясен. По данным американской консалтинговой компании по вопросам безопасности Soufan Group, опубликовавшей 8 декабря доклад об иностранцах в рядах ИГ, на его стороне воют около 2 тыс. граждан среднеазиатских государств, что на фоне 4-миллионной трудовой миграции выглядит каплей в море.
При этом в Сирии воюют 2,4 тыс. граждан РФ, никакого отношения к трудовой миграции не имеющих, а одну из крупнейших среднеазиатских «диаспор» в ИГ составляют туркмены, доля которых среди трудовых мигрантов минимальна.
В совместном исследовании, проведенном недавно Евразийским банком развития, Программой развития ООН, Высшей школой экономики и РАН, утверждается, что трудовая миграция из Средней Азии в Россию будет расти. Однако шанс на это в текущих условиях есть лишь у тех стран, которые, как Киргизия, войдут в состав ЕАЭС. Ни Таджикистан, ни Узбекистан, генерирующие 3/4 потока трудовых мигрантов, делать этого пока не собираются. Сложная ситуация в российской экономике и новые миграционные правила, в дополнение к которым губернаторы 10 декабря получили право вводить годичный запрет на использование иностранной силы в своем регионе, говорят о том, что трудовая миграция в обозримом будущем, скорее всего, будет сокращаться.
Александр Шустов
Источник: stoletie.ru