Столыпинская аграрная реформа стала последней попыткой модернизации царской России.
Как и многие события столетней давности, итоги реформ Столыпина до сих пор служат яблоком раздора для публицистов. Пожалуй, главный мотив в этих спорах — не исторический, а политический. Если реформы были удачными, значит, Россия двигалась по правильному пути и, если бы не радикальная смена экономического устройства в результате Октябрьской революции, добилась бы социально-экономического процветания. Если разрушение общины было ошибкой, тогда колхозы, во многом копировавшие структуру сельской общины, были наиболее естественной формой хозяйственных единиц на селе, и коллективизация была в значительной степени оправдана.
Нет, я не Байрон, я другой…
Петр Аркадьевич Столыпин родился 2 апреля 1862 года в Дрездене, где гостила его мать. Об этом редко вспоминают, но он был троюродным братом Михаила Лермонтова — его дед, Дмитрий Алексеевич Столыпин, и бабушка поэта, Елизавета Алексеевна Столыпина, были родными братом и сестрой. Отец, Аркадий Дмитриевич, прославился героическим участием в обороне Севастополя, служил губернатором Восточной Румелии после Русско-турецкой войны 1876–1877 годов. Мать, Наталья Михайловна, была дочерью Михаила Дмитриевича Горчакова, который командовал войсками в Крыму в последний период Крымской войны. Словом, мальчик в каком-то смысле был обречен на то, чтобы сделать государственную карьеру.
Семья часто переезжала, и в гимназии Петр учился сперва в Вильно, а затем в Орле. После окончания гимназии поступил на естественное отделение физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета. Женился он для человека своей среды необычайно рано — в 22 года, в результате трагической и романтической истории: его старший брат Михаил был убит на дуэли и на смертном одре завещал брату жениться на его невесте Ольге Нейдгардт, которая состояла фрейлиной при императрице Марии Федоровне. Ольга (которая, кстати, была правнучкой Суворова) была старше Петра на три года, но брак оказался удачным: она прожила с ним до самой его смерти и родила ему шестерых детей.
Окончив университет, Петр Аркадьевич был зачислен на службу в Департамент земледелия и сельской промышленности Министерства государственных имуществ, а через несколько лет получил назначение предводителем дворянства Ковенского уезда и председателем Ковенского съезда мировых посредников. В Ковенской губернии он проживет 14 лет, и именно в это время приобретет важный опыт работы с крестьянами — занимаясь среди всего прочего вопросами повышения урожайности и внедрения новых сортов зерновых культур.
Слуга царю
В 1902 году Столыпин получил назначение на должность гродненского губернатора, оказавшись самым молодым среди глав губерний в тот период — ему было всего 40 лет. Губерния, правда, была заштатной, но он сумел проявить себя: министр внутренних дел Плеве прислал ему на отзыв проект упрощенного земского самоуправления в западных губерниях и был весьма порадован мудрым отзывом на этот документ. Столыпин хорошо знал, что в западных губерниях экономической и политической элитой являются в основном поляки, а крестьянское и мещанское сословия представлены литовцами, белорусами и евреями. Чтобы, с одной стороны, не обострять национальных противоречий, а с другой — не отнимать у выборов их главного смысла, он предложил создать коллегии выборщиков, которые избирали бы гласных. В коллегии могли входить крестьяне и даже евреи.
Выступая перед гродненскими помещиками, Столыпин изложил им свои взгляды на способы улучшение жизни крестьян: он предлагал избавить их от чересполосицы, при которой земля одной и той же семьи была разбросана по нескольким отдельным участкам, и расселять их по хуторам — цельным участкам, где они могли поставить дом. Впоследствии эта идея станет частью его знаменитой реформы. Проявив себя тонким политиком и заботясь о процветании населении губернии, Столыпин тем не менее был жестким, когда считал это нужным, — так, он безжалостно подавлял революционные настроения в среде польской молодежи.
Всего через год Столыпин получил перевод на должность саратовского губернатора. Надо сказать, что идея переезда из спокойного Гродно ему не нравилась — даже несмотря на то что в Саратовской губернии находились родовые земли Столыпиных. Саратовская губерния была одной из передовых губерний страны. В отличие от северо-западных земель империи, здесь существовали земство и активная общественная жизнь. Губерния считалась неспокойной — то и дело здесь возникали крестьянские волнения, и Столыпин хорошо зарекомендовал себя умением их пресекать. Он неоднократно вел переговоры с разъяренной толпой, без страха обращаясь к ней с жесткими словами. Николай II в письмах саратовскому губернатору выражал ему свою благодарность.
Именно это сочетание воли и лояльности сделало его оптимальным кандидатом на должность министра внутренних дел, хотя Петр Аркадьевич далеко не всегда поддерживал решения государя. Так, Столыпин не одобрял начавшуюся вскоре войну с Японией — он считал, что необходимость отправки солдат на далекий фронт, где они будут сражаться за идеи, которых не понимают, способствует их восприимчивости к социалистической агитации. Пост министра внутренних дел, к слову, был вовсе не подарком: двое из трех ближайших предшественников Столыпина на этом посту — Сипягин и Плеве — были убиты террористами, а третий, князь Святополк-Мирский, допустил трагедию «кровавого воскресенья». Столыпин сначала отказался — и поменял свое решение только после слов Николая II: «Прошу принять этот пост, я вам приказываю». Глава МВД был вторым министром по влиятельности после премьер-министра; впрочем, в том же году Столыпин стал и главой правительства в результате отставки прежнего главы кабинета министров Горемыкина, не сумевшего найти компромисс в диалоге с первой в России Госдумой.
П.А. Столыпин встречает членов императорской семьи. Репродукция: Фотохроника ТАСС
Борьба с общиной
Оставим за рамками статьи внутриполитическую деятельность Столыпина на этом посту, за которую ему пришлось поплатиться жизнью. Нас больше интересует предпринятая им попытка улучшить благосостояние наиболее многочисленной социальной группы страны — крестьянства. В тот период сельские жители составляли четыре пятых населения империи. Однако роль крестьян в экономике неуклонно падала — в 1906 году сельское хозяйство давало лишь чуть более половины доходов страны, находясь в глубоком кризисе. Повинна в этом, как ни парадоксально, была отмена крепостного права. И вовсе недаром Некрасов охарактеризовал ее образом разорвавшейся цепи:
«Распалась цепь великая,
Распалась и ударила, —
Одним концом по барину,
Другим — по мужику».
Дело в том, что на волю крестьян отпустили фактически без земли: свой надел они должны были выкупить у помещика и, чтобы не пропасть с голоду, им приходилось занимать деньги у ростовщиков либо (с 1883 года) в Крестьянском поземельном банке. Однако вернуть долги большинству крестьян было нечем — недовольство ситуацией ярко проявилось во время Первой русской революции, когда в деревнях начались массовые выступления. Власти вынуждены были пойти на отмену выкупных платежей и простить недоимки — но мгновенного облегчения эта мера не принесла. В начале ХХ столетия свободный русский крестьянин жил заметно хуже, чем полвека назад его отец, находившийся «в крепости» у барина.
Столыпин видел способ улучшить положение в деревне в нескольких мерах. Прежде всего он собирался мотивировать крестьян на выход из крестьянской общины, которая играла противоречивую роль. С одной стороны, она была для крестьян системой социальной защиты и одновременно инструментом самоуправления. Распределяя землю сообразно числу членов каждой семьи, которая обрабатывала тот или иной участок, она, с одной стороны, не давала беднейшим крестьянам умереть с голоду, с другой — препятствовала финансовому расслоению в деревне, консервируя патриархальные порядки, и тем самым мешала развитию капитализма на селе. С последним обстоятельством во многом была связана и низкая эффективность сельского хозяйства. Появлению богатых сельских дворов мешала и чересполосица — еще один продукт деятельности общины: стремясь наделить крестьян землей примерно одного качества, община давала им участки в разных местах.
Именно разрушение общины Столыпин рассматривал как первоочередной шаг. По изданному Госсоветом 9 ноября 1906 года указу с удивительно скромным названием «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающегося крестьянского землевладения», крестьяне получили право требовать выделения своего хозяйства из общины в личную собственность: «Каждый домохозяин, владеющий землей на общинном праве, может во всякое время требовать укрепления за собой в личную собственность причитающейся ему части из означенной земли». Выделив из общинного земельного фонда свой чересполосный участок, домохозяин мог сразу же потребовать, чтобы ее заменили «соответственным участком, но по возможности к одному месту». Благодаря такому цельному участку (он назывался отрубом или хутором — в том случае, если на нем находился дом семьи) крестьянин превращался в индивидуального владельца земли, этакого фермера. Переезжая на хутор, крестьянин вынужден был бороться за существование собственным трудом, не полагаясь на поддержку односельчан; это должно было стимулировать его к тому, чтобы повышать производительность труда, в том числе путем привлечения наемных работников. Такой крепкий хозяин, как считал Столыпин, со временем должен был превратиться в новую опору государства.
П.А. Столыпин посещает хуторское хозяйство недалеко от Москвы. Репродукция: Фотохроника ТАСС
В качестве еще одной меры, направленной на разрушение общины, Столыпин рассматривал переселение малоземельных крестьян в периферийные районы страны, где они могли бы обзавестись почти бесплатным участком, — внутренней колонизации подлежали в первую очередь Сибирь, Средняя Азия, Северный Кавказ, Казахстан. Государство выделяло переселенцам средства на переезд и обустройство на новом месте. Петр Аркадьевич планировал отнять у общины ее власть, учредив вместо нее два различных «общества»: первое, земельное, сохранило бы за собой право распоряжаться землей, а второе, поселковое, стало бы единицей местного самоуправления. Однако этот пункт реформы так и не был выполнен.
Реформа далась Столыпину трудно. Нельзя забывать о том, что после революции 1905–1907 годов в стране появилась Госдума, через которую отныне нужно было проводить все законопроекты. А в Думе интересы крестьян представляла фракция трудовиков, выдвинувшая собственный проект, в основе которого лежала конфискация помещичьих земель и национализации всего земельного фонда империи — в отличие от столыпинского проекта, гарантировавшего помещикам неприкосновенность их владений. Столыпин потратил немало времени и нервов, прежде чем Госдума и Госсовет дали добро на проект его реформы, который 14 июня 1910 года был утвержден царем.
Не хватило времени?
Как известно, Петр Аркадьевич не увидел даже ближайших результатов своей реформы — он был застрелен террористом Богровым в Киевском оперном театре 1 сентября 1911 года. Но каковы же были итоги подготовленных им мер, можно ли их считать успешными?
Нет никаких сомнений, что реформа действительно оказала огромное влияние на жизнь крестьянства, подстегнув развитие капиталистических отношений в деревне: зажиточные крестьяне-кулаки объединяли в своих руках значительные участки земли, используя для их обработки наемный труд, повышали товарность своих хозяйств и укрепляли связи с внутренним рынком. При этом реформу все-таки нельзя было назвать прогрессивной в том смысле, что она существенно облегчала переход земли к тем, кто готов был ее эффективно обрабатывать, — ведь обширный фонд помещичьих земель реформа не затронула. И это не удивительно, если вспомнить, что цель реформы была во многом политической: она должна была снизить социальную напряженность в стране.
Известный советский исследователь деятельности Столыпина Аврон Аврех считал, что аграрная реформа не удалась ни экономически, ни политически — и с этим трудно не согласиться. В условиях слабого развития сельской инфраструктуры, убогих агрономических методов русский «фермер», владевший 5–7 десятинами земли, не мог существенно повысить эффективность своего индивидуального хозяйства. Число кулаков перед революцией не превышало 4–5% сельского населения, потому в опору режима и значимую экономическую силу они так и не превратились. Красноречив и тот факт, что за десять лет — с 1905 по 1916 год — из общины вышло лишь около трети (3 млн) домохозяев в тех губерниях, где проводилась реформа. Это означает, что разрушить общину аграрная реформа не сумела.
Не удалось Столыпину и заставить крестьян забыть о куда более лакомом куске, чем их жалкие десятины, — помещичьих землях: это ярко проявилось в самозахватах, начавшихся после Февральской революции. Неудачу потерпела и «внутренняя колонизация»: уже в 1908–1909 годах с насиженных мест снялись 1,3 млн человек, мечтавшие о собственном наделе в малоосвоенных регионах страны, но вскоре многие стали возвращаться — обрабатывать землю в диких уголках страны оказалось куда сложнее, чем на родине.
Возможно, результаты реформы оказались бы более впечатляющими, если бы не последовавшие вскоре война и две революции. Однако некоторые историки затрудняются даже проследить положительную динамику сельского хозяйства, которая бы достоверно являлась следствием реформы. Так, бывший директор Института российской истории РАН Андрей Сахаров отмечал, что обнадеживающие факты вроде наблюдавшегося в предвоенные годы прироста объема товарного зерна и растущего уровня жизни в русской деревне, на которые часто указывают либеральные публицисты, в действительности могли быть следствием нескольких других благоприятных факторов — начала промышленного подъема в России, роста мировых цен на зерно, отсутствия неурожаев, а также отмены выкупных платежей, о которой мы говорили выше.
Как бы то ни было, аграрная реформа Петра Столыпина стала последней попыткой социальной модернизации России перед революциями 1917 года. Отсутствие быстрого эффекта во многом послужило причиной роста социальной напряженности, приведшего к трагическим потрясениям и смене власти в стране.
Илья Носырев
Источник: topwar.ru