Свежие новости

Мы — я и подавляющее большинство моих читателей — не знаем, будет ли часть российской территории из группы Курильских островов отдана Японии или все выльется в затяжную дипломатическую игру с промежуточным нулевым результатом, который будет преподнесен нам как желательный. Дескать, Россию пытались заставить — а мы только замотали вопрос и не поддались! Есть и такие надежды у некоторых патриотических аналитиков.

Однако необходимо отдавать себе отчет в ряде тревожных симптомов, которые, даже если не проявятся опасной болезнью, все равно нуждаются в учете и понимании.

Прежде всего стоит помнить: Россия вообще не обязана была возвращаться к разговорам о Декларации 1956 года, в 9-м пункте которой СССР обещал Японии «острова Хабомаи и остров Шикотан», но только после заключения мирного договора между Японией и СССР. Никакой необходимости вспоминать эту Декларацию у современной Российской Федерации не было и нет. Даже если бывшая РСФСР станет в каждой букве утверждать себя как правопреемница СССР (тоже линия поведения сомнительной ценности) — даже в этом случае тот документ не должен иметь над нами никакой власти, поскольку Япония еще в 1960 году в одностороннем порядке отказалась от условий 1956-го, выдвинув дополнительные территориальные претензии на «и другие исконные японские территории».

Это значит, что тот документ вообще не должны вспоминать дипломаты: он мертв, как бывают мертвы условия договора, намеченного, но не состоявшегося много лет назад. Но после развала СССР покойника начали постепенно поднимать из могилы, представляя дело так, будто отдать часть Южных Курил — это компромисс «на российских условиях». Мы по собственной воле не просто соглашаемся делать шаги навстречу Японии — мы обрисовываем ситуацию так, будто некий давний документ обязывает нас делать эти шаги. Прямо-таки довлеющая юридическая сила! И это одна из причин, почему мы не называем Южные Курилы своими: а вдруг завтра они уже не наши? Россияне ведут себя так, словно бы постоянно к этому готовы…

Знаменательно, что эта неуверенность выражается не просто на уровне дипломатических формулировок — она проявляет себя уже на уровне общеупотребительных слов. Два года назад патриотический публицист Егор Холмогоров, с опорой на предложения Сахалинского отделения Русского географического общества, писал о необходимости дать южнокурильским островам русские названия взамен айнских, и принадлежность архипелага Хабомаи не вызывала у него сомнений. Тут необходима справка: айны — народ, который когда-то населял эти острова, — были частично ассимилированы, а частично истреблены японцами. Говорить об «исконности» Южных Курил для японцев гораздо менее оправданно, чем говорить об исконности для России Северного Казахстана или Нарвы.

Однако уже в течение многих лет (как минимум с начала 90-х) идет разговор о том, что островам Южных Курил, в том числе архипелагу Хабомаи в целом, должны быть даны русские названия (Малая Курильская гряда), «чтобы обозначить русскую принадлежность этих островов». Тема эта инициирована Сахалином — то есть частью российской территории, к Курилам максимально приближенной; тема поднята людьми, которые понимают, о чем говорят. А широкую публику в значении русских названий должно убедить хотя бы то обстоятельство, что большинство россиян даже не понимают, что Хабомаи — не один остров, а много. Уже одно это должно было привлечь наше внимание. Но названия так и не даны, а к чему же мы пришли? Сегодня тот же Егор Холмогоров пишет об этих островах как о «спорных», пишет о каком-то их «разделе на российских условиях». Если так пишут патриотические публицисты (не только один Холмогоров) — чего ждать от остальных?

Еще одно федеральное издание интересуется ажиотажным спросом на недвижимость на Шикотане: по его сведениям, часть «дорогих россиян» ломанулись за местной пропиской и перспективой японского гражданства. Кстати, площадь Шикотана на 65 кв. км больше площади европейского малого государства Лихтенштейн, и это без учета двухсотмильной прибрежной зоны.

Но, кажется, ни одно крупное федеральное СМИ даже сейчас, в пору возросшей нервозности, не озаботилось отрядить на Курилы спецкора. Речь идет о возможности утраты части российской территории — не только символически важной, но имеющей стратегическое значение, которое с 1956 года только увеличилось. Однако об этом в РФ почти что молчок, словно ничего не происходит. В российском информационном пространстве предпочтут в сотый раз обсудить украинскую автокефалию или заявления западных политиков — то, на что Российская Федерация действительно не может повлиять — вообще, уже или пока. Но острова-то наши, на их судьбу мы можем повлиять — здесь и сейчас!

Чтобы влиять, надо понимать, что это именно наши острова и какова она, эта земля, которая географически, безусловно, гораздо ближе к Японии, чем к Москве. И если с Сахалина ее хорошо видно, то на взгляд из Москвы Курилы теряются в дымке «большой политики».

Это земля, куда японцу приехать проще, чем гражданину России. Для японцев действует безвизовый режим, а россиянам — и далеко ехать, и придется получать разрешение на въезд в приграничную зону.

Это земля, с которой людям, гражданам России, бывает проще добраться для удовлетворения своих потребительских и культурных нужд на Хоккайдо, чем хотя бы во Владивосток.

Это земля, находящаяся под прочным японским влиянием: с начала 90-х годов «гуманитарная помощь» из Японии на Южных Курилах была везде — от поставок медицинского оборудования до топлива для коммунального хозяйства. Японцы — кредиторы, японцы — покупатели незаконно добытых морских ресурсов.

Все это скверно, но — не исключительно. В России можно насчитать не один регион, который имеет те же проблемы — менее резко проявленные, но те же: культурная и потребительская зависимость от ближайшей «заграницы», оторванность от «большой России»… И, скажем, проблему территориальной связности невозможно решить для одних лишь Курил: ее необходимо решать для всей России.

Почему в РФ далеко не все осознают, что Южные Курилы — российская территория? Российская, а не «спорная». Почему даже федеральные СМИ ленивы и нелюбопытны? Почему как самый минимум мы не требуем от правительства хотя бы подробнейшего отчета, составленного с привлечением общественных экспертов: что мы можем потерять с Южными Курилами и что — приобрести от подписания мирного договора? Говоря о каких-то «условиях, которые надо выставить Японии», как мы сможем гарантировать их исполнение, если эта земля станет не нашей, когда мы ее не знаем и не умеем влиять на ее бытие даже сейчас, когда она является нашей?

Проблема Южных Курил — капля воды. Если мы не чувствуем Южные Курилы своими, то это потому, что мы не чувствуем своей собственную страну.