Паралимпиец Чермен Кобесов — о переходе из легкой атлетики в бои MMA, недостаточной популярности своих коллег и причинах для санкций в отношении российского спорта
В августе 2016 года Международный паралимпийский комитет (МПК) лишил аккредитации Паралимпийский комитет России (ПКР). Причиной этому стало упоминание ряда отечественных паралимпийцев в так называемом списке Макларена. Это привело к тому, что все участники нашей сборной не были допущены до Паралимпиады в Бразилии.
После несостоявшейся поездки в Рио российский паралимпиец Чермен Кобесов совершил один из самых неординарных переходов в спорте, переквалифицировавшись из легкоатлета в бойцы MMA. Проведя нескольких любительских боев, Чермен готовится уже в 2017 году выйти на профессиональный ринг. В интервью корреспонденту «Известий» Алексею Фомину он объяснил, как решился на этот шаг, с чем связаны гонения на российских паралимпийцев, и выразил надежду, что ему доведется провести бой против здорового спортсмена.
— Идея с переходом в MMA появилась из-за истории с отстранением наших спортсменов от Паралимпийских игр в Рио?
— Переговоры начались еще до Паралимпиады — я ведь в детстве начинал как борец. Все знают, как у нас в Северной Осетии развита школа борьбы. Как и все ребята, я тоже хотел ею заниматься. Но не получилось — запретила мама. Из-за моего церебрального паралича она была за то, чтобы я занимался любым спортом, только не контактным. Но в школе я часто дрался со сверстниками, поэтому уже тогда был тренированным бойцом. Со временем, став профессиональным спортсменом, я задумался о том, чтобы пойти в MMA — к ним меня всегда тянуло больше, чем к легкой атлетике. Одно время совмещал, но потом понял, что гонюсь за двумя зайцами. Сделать окончательный выбор в пользу боев я решил именно после истории с отстранением от Рио. Я встретился со знаменитым североосетинским кикбоксером Тимуром Айляровым — в тот момент он тренировался в Подмосковье, там же, где проходили паралимпийские сборы. Тимур предложил мне позаниматься у них в клубе Vityaz Fight. Я воспользовался ситуацией — тем более что появилась возможность разрядиться, успокоить нервы, которые были расшатаны неопределенностью относительно нашей паралимпийской делегации.
— Какую основную цель вы сейчас ставите для себя в MMA?
— Начать побеждать в профессиональных боях, выйти в лидеры этого вида. И со своей стороны помочь паралимпийцам стать такими же известными в стране и мире людьми, как здоровые спортсмены. На мое мировоззрение очень повлияла история Ника Ньюэлла, американского однорукого бойца, успешно бившегося даже против здоровых ребят. Сейчас все знают Елену Исинбаеву, которую я очень уважаю, но мало кто слышал про Алексея Ашапатова (четырехкратного паралимпийского чемпиона в толкании ядра и метании диска. — «Известия») или про Елену Иванову (трехкратная паралимпийская чемпионка в беге. — «Известия»). Я подумал, что, если преуспею в MMA, о паралимпийском спорте будут говорить больше.
— Говорят, вам доводилось общаться с легендарным Оскаром Писториусом.
— Несколько раз мы встречались на соревнованиях. Как и Ньюэлл, для меня он до сих пор является образцом воли и отношения к делу. Он выиграл всё, что можно, в паралимпийском спорте, а затем, не имея обеих ног, бежал со здоровыми легкоатлетами на Олимпиаде в Лондоне. Я сделаю всё, чтобы у меня с моим ДЦП это получилось в MMA. В легкой атлетике я вряд ли сумею бежать наравне со здоровыми, а в боях можно попытаться.
— Как вы восприняли историю с судом по обвинению Писториуса в убийстве его девушки и последующим обвинительным приговором?
— Для меня это было очень грустно. Когда я с ним встречался на соревнованиях, заметил, что он очень общительный парень. И религиозный — всегда ходил с Библией. Он вел себя скромно, не отказывал в общении никому из атлетов, даже менее статусных. Мне всегда жал руку, если увидит. Все мы были расстроены. Особенно Иван Пропьев из Омска, бежавший в одних забегах с Оскаром. Я не хочу оправдывать Писториуса, но с учетом всех его жизненных сложностей — когда человек, практически с рождения живущий без ног, проделал такой путь, — переклинить его могло из-за чего угодно.
— Вы знакомы с известными североосетинскими борцами?
— Почти со всеми. С Хасаном Бароевым, нынешним министром спорта республики, 13 января мы сидели рядом на чествовании лучших спортсменов региона. Он очень помог мне. Сейчас я занимаюсь оформлением документов в Москве в Центре спортивной подготовки (ЦСП) при Министерстве спорта РФ. Каждый год у нас заканчивается договор, и нужно подписывать новый. Но у меня случай особый — так как теперь я должен оформляться уже как боец, мне нужно было собрать множество новых документов. Об этом узнал Бароев, и тут же дал распоряжение своему заместителю, который в короткие сроки помог собрать нужный пакет бумаг. Знаком я и с Аланом Хугаевым, олимпийским чемпионом Лондона, и с Сосланом Рамоновым, взявшим золото в Рио. Мы были друзьями с Бесиком Кудуховым (бронзовый призер Олимпиады в Лондоне по вольной борьбе, погибший в автокатастрофе 29 декабря 2013 года. — «Известия»), дружим с боксером-профессионалом Муратом Гассиевым. Он сам из Южной Осетии, мои корни тоже оттуда, мы оба вышли из одного села. Все эти люди звонили и поддерживали, когда нашу сборную «отцепили» от Рио.
— Трудно было выходить на дорожку на сентябрьских соревнованиях в Подмосковье, организованных для отстраненных паралимпийцев в качестве альтернативы Играм в Рио?
— Заставить себя выступать после всего, что случилось в августе, было крайне сложно. Готовишься четыре года, и всё это идет насмарку из-за каких-то административных решений. Но мы осознавали ответственность перед теми, кто организовал эти соревнования. Владимир Путин очень поддерживал паралимпийцев во всей этой тяжелой ситуации, и подвести президента мы не могли. Спасибо за помощь нашему государству.
— Для себя вы нашли ответ на вопрос, почему именно паралимпийской сборной досталось в таких масштабах?
— Сильных всегда боятся. А тут нашли повод. В июне, незадолго до Рио, прошел чемпионат Европы в Италии. И там была безоговорочная победа России — 50 золотых медалей. И это только золотых! У британцев общее количество было меньше — 34. Может быть, это сыграло определенную роль для президента МПК Филипа Крэйвена. Возможно, повлияла политика. Даже если допустить, что в Сочи были скрыты допинг-пробы, то любой здравомыслящий человек спросит, какое отношение зимние виды спорта имеют к летним. Хотите отстранить лыжников — попробуйте это сделать. Но причем здесь легкоатлеты? Не говорю уже про то, что наказание может быть только после совершения преступления. А Макларен и его комиссия даже не доказали факт этого преступления.
— Вы сами сталкивались с допингом?
— Никогда. Я до сих пор нахожусь в международном пуле допинг-тестирования, куда попал два года назад. Туда попадает любой спортсмен, добивающийся высоких результатов. С него WADA требует отчетность за каждый квартал. Мы должны оповещать организацию о том, в какой день и где находимся. Сейчас я на неделю приехал в Москву. Если я указал ее как свое местонахождение в эти дни, то хотя бы час в сутки должен здесь находиться. Чтобы офицеры WADA, если захотят меня проверить, имели такую возможность. Не оказался на месте — на твоей фамилии поставили флажок. Три таких флажка за год будут означать автоматическую дисквалификацию. За два года у меня — ни одной положительной пробы. Более того, даже после нашего отстранения от Паралимпиады на сентябрьские соревнования в Подмосковье приезжали допинг-офицеры. В первый день соревнований двоих наших ребят забрали на тесты.
— Считается, что в России деятельность паралимпийцев оплачивается так, как это не делается ни в одной другой стране. Говорят даже, что медаль Паралимпиады может надолго обеспечить спортсмена…
— Я состою на ставке в ЦСП, куда берут далеко не всех, только лучших по многим показателям. А обычные внутрироссийские и международные соревнования не приносят таких крупных гонораров, как у здоровых спортсменов. Другое дело, что несколько лет назад президент России издал директиву, согласно которой гонорары призерам Паралимпиад приравнивают к гонорарам призеров Олимпийских игр. Это было очень сильным шагом в нашу поддержку. А в остальном мы зарабатываем как нормальные государственные служащие — не бедствуем, но и не богачи. Поэтому я и надеюсь через MMA популяризировать паралимпийцев России. Чтобы о них знали так же, как о Федоре Емельяненко, Хабибе Нурмагомедове и Сергее Харитонове.