Объемы подделок в России достигли космических масштабов
В Иркутске произошло массовое и, к сожалению, очередное отравление суррогатным алкоголем. По последней информации, число погибших после употребления концентрата для ванн «Боярышник» возросло до 54 человек. На 20 декабря от отравления скончались 54 человека, состояние еще нескольких человек оценивается как тяжелое.
Директор Центра исследований федерального и региональных рынков алкоголя Вадим Дробиз, комментируя эту ситуацию, сказал: «Государство само должно разбираться и решать, что с этим делать».
С другой стороны, нельзя сказать, что правительство не видит суррогатной и контрафактной проблемы. Дело ведь не только в алкоголе.
Две недели назад кабмин, по сути, объявил войну контрафакту. Именно так можно воспринимать его распоряжение за № 2592-р и Стратегию по противодействию незаконному обороту промышленной продукции в Российской Федерации. Судя по планам чиновников, через девять лет ситуация с фальсификатом и с воровством интеллектуальной собственности должна в корне измениться.
Главным командиром на этом невидимом фронте назначен глава Минпромторга Денис Мантуров.
В документе обозначены цели, на которые должен ориентироваться Минпромторг. Прежде всего, дается констатация, что контрафакт — это колоссальное зло, которое мало того, что лишает бюджет огромных средств и калечит граждан, так еще и развращает «добросовестных участников рынка».
В то же время чиновники отмахнулись от подсчета ущерба, мол, не в состоянии даже оценить потери – насколько много в нашей стране «левого товара». По некоторым оценкам, до 30% реализуемой продукции.
Что касается отраслей, где «черные бизнесмены» чувствуют себя вольготно, то их список ужасает. Само собой, этим делом грешат пищевики. Водка, пельмени, консервы, колбасы и даже макароны — все это в изобилии производится в грязных подвалах. Но чаще всего фальсификат выявляется в фармацевтике. Не отстают от лекарств-пустышек и опасные «медицинские изделия», сопровождаемые ложными регистрационными удостоверениями и эксплуатационными документами. Это и недорогие глюкометры с тонометрами, «сделанные в Японии», и «идеальные слуховые аппараты», от которых люди окончательно глохнут, и разного рода «чудо-приборы» для диагностики и лечения болезней. Последние дезориентируют больных и, в конечном счете, становятся причиной их гибели.
Затем идет автомобильная тематика, что, впрочем, логично. Практически каждый автомобилист сталкивался с плохим топливом, проклиная циничных дельцов. А подделка запчастей давно уже стала притчей во языцех. Впрочем, и авиация не застрахована от этой беды. Правительство призналось, что есть проблема «своевременного выявления в процессе эксплуатации авиационной техники неаутентичных компонентов воздушного судна (агрегатов и запасных частей с неподтвержденным жизненным циклом)».
От контрафакта страдают и российские производители сельскохозяйственной техники. В обход всех правил в страну ввозят комбайны, чаще всего бэушные, но сверкающие новой краской. Их-то и «толкают» доверчивым фермерам. В итоге, техника разваливается на глазах, банкротя крестьян, которые, по идее, должны были бы купить надежные и с гарантией машины, например в «Ростсельмаше». Видимо, эта проблема стоит очень остро, если о ней отдельно говорится в Стратегии кабмина.
По большому счету, контрафакт проник во все отрасли промышленности и в большинство магазинов. Фальшивыми и вредными для людей могут быть одежда, семена, удобрения, бытовая техника, кабельно-проводниковая продукция, электроосветительная арматура, электрические лампы, стройматериалы, даже детские товары — то есть практически всё, что нас окружает.
Особняком стоит промышленный контрафакт, поставляемый на опасные объекты. Надо сказать, что значительную негативную роль в машиностроительном черном бизнесе играет импорт из стран, «характеризующихся значительной долей производства контрафактной промышленной продукции».
Что самое неприятное, правительство вынуждено признать, что «черный бизнес наступает», в частности, контрафакт «становится все сложнее отличить от оригинала. Поддельная продукция охватывает абсолютно все ценовые зоны, хотя раньше была уделом бюджетного сегмента. Другими словами, покупая даже элитную технику, можно приобрести фальшивку.
Единственными структурами, которые вначале нулевых годов пытались бороться с фальсификатом, были Российский государственный институт интеллектуальной собственности и Роспатент.
Именно в начале нулевых годов были обозначены первопричины этого зла. Прежде всего, произошло сращивание криминала с черным бизнесом, которому покровительствовала местная элита, чаще всего, из числа высоких чинов МВД. Не секрет, что основная масса контрафактных товаров, поступающих на потребительский рынок, реализовывалась через мелкорозничную сеть (до 70% продукции). Не видеть таких объемов левых товаров милиция и налоговая служба просто не могла.
Во-вторых, население «на ура» воспринимало привлекательную стоимость фальсификата, в разы более низкую, чем ценники оригинальной продукции. Об этом писал Борис Симонов, в то время руководитель Федеральной службы по интеллектуальной собственности. По его словам, «граждане нашей страны считают вполне допустимыми приобретение и использование „безобидной“ контрафактной аудио-, видеопродукции, программного обеспечения, одежды и т. п.».
В-третьих, с этим явлением необходимо было бороться все миром, вовлекая в этот процесс не только законодательные механизмы, но и современную техническую базу. Кстати, уже тогда специалисты считали, что вести войну с хорошо организованным черным бизнесом, необходимо, в том числе и «с учетом опыта законодательной и практической деятельности зарубежных стран».
А у них и впрямь есть чему поучиться. Причем настолько, что кабмин в своем распоряжении даже указал страну, на которую должна, судя по объему текста, ориентироваться Россия. Как говорят в Одессе, «держитесь крепче, а то упадете со стула». В утвержденной стратегии «по противодействию незаконному обороту промышленной продукции в Российской Федерации на период до 2020 года и плановый период до 2025 года», в качестве примера успешной борьбы с фальсификатом названа Федеративная Республика Нигерия, в которой еще «в 2001 году была принята новая стратегия по борьбе с поддельными лекарствами».
В числе основных мер кабмина Нигерии значатся, во-первых, «тестирование всех препаратов, ввозимых из Республики Индии или Китайской Народной Республики», и, во-вторых, «внедрение системы мобильной авторизации – обязательное нанесение специального кода на упаковку лекарственного препарата, по которому потребитель посредством коротких сообщений может проверить его подлинность до приобретения лекарства».
В результате реализации этих мер объем фальсификата в нигерийской фармацевтике снизился многократно. В целом, в странах, которые достигли серьезных результатов на этом поприще, в основу ставится разработка национальной «автоматизированной логической системы вычисления подделок и мошенничества», а также предоставление информации населению о том, как распознать контрафактную промышленную продукцию. Кроме того, в ряде государств частные корпорации и правительственные структуры поощряют денежными вознаграждениями граждан, сообщивших об обнаружении контрафакта. Например, в США призы доходят до десятой доли штрафа, при этом осведомители остаются анонимными.
В России только начинают входить в норму технические средства борьбы с фальсифицированной продукции. Так, система ЕГАИС, по идее, должна фильтровать левую водку, но её работа по-прежнему вызывает нарекание пользователей. И хотя объемы нелегального алкоголя в розничной торговле в 2016 году снижаются, в силе остается прогноз экспертов, что в 2016 году будет продано примерно 40 млн. декалитров нелегальной водки и самогона, а также ориентировочно 55 млн. декалитров суррогатов двойного назначения и аптечных настоек.
Всё это говорит о том, что война с контрафактом в России будет долгой и непростой. Как точно подметил 7 лет назад Борис Симонов, «все это делает оппозиционную сторону (производителей и сбытчиков фальсификата — ред.) хорошо организованной, поскольку в ней много заинтересованных лиц: коррумпированные чиновники, адвокатура, недобросовестные сотрудники правоохранительных органов, криминал и др. — и сегодня эта оппозиция выглядит значительно сильнее правоохранительной системы».
Значит, Россия еще долго не будет застрахована от повторения трагедии, которая случилась в Иркутске.