Нет, Лайма Вайкуле не пригласила на свой фестиваль «Рандеву» в Юрмалу Ольгу Бузову, фактический символ и главную хайпершу вставшей с колен российской попсы. Возможно, не пригласила ПОКА. Но благодаря Ольге я могу начать изложение удачной цитатой из ее песни – «хит-парад моих мыслей» в связи с прошедшим ивентом возглавляет совершенно невероятный, удивительный, парадоксальный, неожиданный и, я бы не побоялся сказать «исторический», дуэт Лаймы и Андрея Макаревича с песней «Изменчивый мир». Ни от нее, ни от него, кажется, не ожидали такого творческого соития форматов, которые всегда существовали как бы в параллельных измерениях – возможно, даже не столько стилистически, сколько содержательно…
Вот и думал, как возвеличить эту коллаборацию латвийской примадонны и рок-мэтра, поставить их особняком на фоне всего, что удалось увидеть и услышать за прошедшие четыре дня? И ничего лучшего, как «хит-парад моих мыслей», в голову не пришло. Спасибо тебе, Ольга! И, главное, верно по сути. Поскольку это, конечно, сугубо индивидуальная иерархия именно в «моих мыслях», которые не всегда сопрягаются с генеральной линией массовых восторгов, паник и истерик, бушующих на любом событии подобного масштаба, уровня и формата.
Нет, Лайму с Макаром (а вместе они спели еще и «Три окна») встречали и особенно провожали громкой благодарной овацией – все-таки балтийская публика тоньше ощущает истинный вкус колбасных обрезков. Хотя, не обязательно только балтийская. Комментаторы на моей ФБ-ветке тоже подчас не скупились на восторги и похвалы – «вот это загиб!», «суперские они!». Конечно! К финалу истории мы еще перетрем с Андреем Макаревичем случившееся.
Однако объектами действительно массового психоза становились, конечно, фигуранты несколько иных, раздольно-шлягерных форматов, и вряд ли большим откровением станет извещение о том, что в падучей публика колотилась на Верке Сердючке. Ее очень ждали. Во-первых соскучились. Во-вторых, Андрей Данилко напугал всех невнятными и противоречивыми заявлениями о скорой кончине Верки как образа и субъекта сценической жизни. Поэтому зал взвыл ранеными вепрями, когда Верка вывалилась со своей Мамой и всей гоп-компанией на сцену, засучила ножками и карнавальным ураганом отутюжила зал уже каноническими хитами Dancing, «Дольче Габбана», «Хорошо».
В большом интервью «МК», которое будет опубликовано в ближайшее время, Андрей Данилко подробно поделился своими мыслями, состоянием, чувствами и планами. Но, чтобы уже сегодня внести ясность, поясню главное: Сердючка пока никуда не исчезает, она как минимум еще года два будет колесить по миру в «прощальном туре». Если за это время вдруг закончится справедливым миром война между Россией и Украиной, то не исключено, что и до нас докатится эта феерия, которая пока доступна на этой территории исключительно богатеньким папикам на очень избранных, закрытых и дорогих вечеринках. Данилко подустал от Верки, «сколько надо – заработал, могу вообще больше не работать», но Верка дама ветреная и настроение может измениться. Тогда – зибен, зибен, айлюлю, хандра гудбай… В общем, слухи о смерти несколько преувеличены…
Пока же Андрей увлечен не столько капризами своего второго я, сколько продюсерством, к которому всегда чувствовал и вкус, и пиетет, и страсть. Большие надежды возлагает на мальчуковый бэнд Mounteen Breeze, из которых мечтает создать украинских Backstreet Boys. Выступление парней добавило свежих, хотя местами еще не очень уверенных красок в лайн-ап молодых исполнителей, что остается непременной «концептуальной» заботой Лаймы. Помимо «фирменных», подернутых шармом эксклюзивности коллабораций, которые она специально готовит каждый год (а помимо Макаревича, резонанс вызвал в том числе и дуэт с Umа2rmah, некогда любимой группой Людмилы Гурченко, что заставило наблюдателей размышлять об особой ауре братьев Кристовских, чем-то очаровывающих див), Лайма буквально одержима мессианством – если не первооктрывательницы, то покровительницы «молодых талантов».
фото: Артур Гаспарян
Некоторые «находки» действительно придали происходящему налет особенной актуальности – Shain Lee из Украины и московская певица Манижа. Каждая из молодых певиц – сенсации в своих странах, сумевшие уже собрать армию поклонников вопреки законам мейнстрима. Обе неравнодушны к фольклорным фишкам в музыке, завораживают «витиеватым» и невероятно фантазийным пением, сочными голосами, но при этом совершенно разные стилистически и жанрово – от пульсирующего танцевального электро-поп-джаза до амбиентного и очень современно звучащего поп-фолка, что делает каждую из них абсолютно самобытным явлением.
Никиту Алексеева (Alekseev) и Александра Панайотова уже не назовешь, конечно, совсем уж молодыми исполнителями, у каждого за плечами вполне весомый багаж творческих достижений и успехов. Однако, они, конечно, еще очень молоды на фоне больших и признанных звезд, что, видимо, вдохновило Панайотова поблагодарить Лайму за «огромную честь» быть ее гостем от имени и «начинающих, и заканчивающих» артистов. Кого он имел в виду под «заканчивающими», осталось загадкой, но, судя по тому, как ярко переливался стразами костюм певца, а голос его звучал настолько мощно и бархатисто, можно выдохнуть и успокоиться – Баскову и Киркорову теперь есть, кому передать в далеком или недалеком будущем бразды своего поп-королевского и поп-императорского правления. Реакция публики это тоже подтверждала…
Киркорову, кстати, удалось повторить прошлогодний успех Лолиты. С небольшой, правда, разницей – на Лолите люди совершенно добровольно повскакивали с мест, устроив артистке оглушительную стоячую овацию, она даже струхнула, потому как совестливая очень, помирает от самоедства и никогда не считает себя достойной. А теперь для достижения такого же результата зрителей пришлось поднимать чуть ли не в приказном порядке: «А теперь встали!» – властно скомандовал Филипп, посиневший от настроения. И люди, конечно, встали, они же воспитанные балты…
фото: Артур Гаспарян
Радость постигла и Бориса Моисеева, обживающего свое курортное заграничное жилище. Он исправно посещал концерты и был несказанно удивлен, услышав свой былой дуэт с Лаймой «Римские каникулы», только теперь в романтическом опусе компанию Диве составила Лариса Долина. Боря как мог не жалел ладоней, приветствуя озорной и нежданный сюрприз.
Интарс Бусулис, невероятный, глубокий, эмоциональный, артистичный, цепляющий каждым звуком своего даже не пения, а прямо-таки эпического вокально-художественного повествования, о чем бы ни была песня, уже уверенно занял нишу новой жемчужины латвийской музыки. Давно ли был неоперевшимся, пугливым, желторотым птенцом, робко выходящим на сцену? Не так уж и давно. Теперь он блистал даже чаще и громче, чем сама хозяйка. Умышленно она это делала или нет – вопрос. Но, как бы не пришлось скоро добавлять в название ивента еще одно имя…
Впрочем, что ни добавляй, а место Лаймы неприкосновенно и уникально. И герой поразившей и вдохновившей меня коллаборации Андрей Макаревич именно с этого начал разбор последнего полета, а потом нас, конечно, понесло в воспоминания и размышления на злобу дня, так сказать. Куда ж без этого?
«Ликвидировать указанный джаз!»
– Андрей, еще в начале 80-х прошлого века София Ротару пела «За тех, кто в море» из репертуара «Машины Времени»…
– …и «Костер» она пела, и даже «Барьер» пела, что по тем временам было совсем уж смело.
– В знаменитом фильме «Душа». Но вообще ты, все-таки, не очень большой любитель коллабораций с эстрадными или поп-артистами, как и выступлений на поп-фестивалях. Поэтому мне представляется форменной музреволюцией ваш дуэт с Лаймой «Однажды мир прогнется под нас» – как для нее, так и для тебя.
– Я только что приехал с фестиваля в Монтрё, он до сих пор называется «джаз-фестиваль», но с самого начала помимо джаза там было много чего – и соул, и черная музыка самых разных направлений, а сегодня это вообще все, что угодно, просто живая современная музыка. Хотя совсем уж попсы там нет конечно. И у Лаймы чудесный принцип – жанры не имеют значения, главное, выходите и пойте живьем, и уровень должен быть, конечно, приличный. Она молодец. А что касается коллабораций… Не знаю, но Лайма всегда мне нравилась. София Михайловна замечательна, но она – народный артист по духу, подаче… А Лайма такая sofisticated (утонченная), она может быть и не для всех даже. Она всегда была фирменная. В это слово я вкладываю свое значение – это ступенька, определенная планочка.
фото: Артур Гаспарян
– Но эти качества у нее не вчера появились…
– Не вчера. Мы знакомы с 1980 года.
– А чего так долго высиживал дуэт с «фирменной штучкой»?
– А не было таких идей! Теперь она пригласила, что для меня было достаточно неожиданно, но очень приятно. А поп – не поп… Помнится, я и на «Новую волну» приезжал, когда там был день рок-музыки, Гребенщиков, Сукачев… Здорово было! И с Агутиным я пел его песни, потому что он мне всегда нравился.
– Дуэт с Макаревичем по-прежнему в диковинку, хотя, кажется, уже все и со всеми перепели всё, что ни попадя…
– Я думаю, что те люди, которые меня приглашают, уже рассчитывают мою реакцию. Стас Михайлов вряд ли меня пригласит дуэтом спеть.
– А вдруг?
– Маловероятно…
– Ты разделил Ротару и Вайкуле термином «народный артист». Но «Машина Времени» тоже народная группа, не так ли? На ваших песнях несколько поколений выросло, поют всенародно «Поворот», «Маски», «Битва с дураками», «Солнечный остров»…
– Так получилось. Изначально мы такой задачи перед собой не ставили, никогда об этом не думали. А то, что так вышло, большое, конечно, счастье и спасибо всем, кто так считает.
– Остались ли особенные воспоминания от каких-то коллабораций в прошлом?
– Лет 25 назад с Борей (Гребенщиковым) был у нас симпатичный концерт в зале «Россия». Вместе подурачились на двух песнях, хотя остальное пели просто по очереди. Было по домашнему, очень хорошо и отражало суть наших музыкальных отношений. В давние времена периодически случались спонтанные джемы на больших концертах – то с Гариком Сукачевым, то с «Чайфами»… Это было всегда приятно. Мой джазовый проект тоже ведь начался с коллаборации – просто решил записать одну песню с незнакомыми мне ребятами 20 лет назад. Это были Дженни Борец, Сергей Хутас, которые сейчас со мной играют (в проекте Yo5). Они тогда сделали одну аранжировку, и мне так понравилось, что я понял: надо коллаборироваться на всю оставшуюся жизнь.
– Мы тут шутили с Лолитой, что здесь, как в Париже 20-х годов, когда собиралась белая эмиграция. В том смысле, что здесь на одной сцене, например, могут встретиться артисты, которым уже не собраться на совместной площадке ни в России, ни в Украине с таким лайн-апом: Макаревич, Сердючка, Ани Лорак, Лолита и т.д.
– Довольно рискованный, скажу, лайн-ап, даже по жанрам… И не всё из перечисленного мне одинаково близко. Я имею в виду не человеческую, а музыкальную сторону. Тем не менее, я вспоминаю эмблему первого московского фестиваля молодежи и студентов 1957 года, где земной шар был в виде цветка с лепестками. Вот лепестки должны быть разного цвета, раз фестиваль. А то, о чем говоришь ты… Ну, конечно, не все так жестко, как это было в 20-е годы. И двери назад в Россию ни для кого, или почти ни для кого, не захлопнуты, но обстоятельства, конечно, иногда действительно не располагают сейчас к общим встречам в наших странах. Но такие встречи происходят и в Лондоне, и в Германии, и в Израиле… Скоро будет в Грузии такое происходить, уверен, потому что там очень комфортно.
– Твоя позиция не музыканта, а гражданина сильно осложнила тебе жизнь, особенно творческую…
– Жизнь осложнила не моя гражданская позиция, а странная на нее реакция. Случилось это всё четыре года назад. Но я уже настолько устал про это говорить. Я остался тем, кем я всегда был и четыре года назад, и тридцать лет назад. Я не меняюсь. Меняются вокруг нас ситуации – часто и непредсказуемо. Но себя рихтовать под эти ситуации я просто не умею.
– Раньше музыка, особенно рок, часто формулировала не только творческую или какую-то эстетическую позицию, но и гражданскую. И имела колоссальное воздействие на умы. Под гражданской позицией я, конечно, не имею в виду пошлые агитки по заказу госпропаганды, которыми сейчас замазаны многие мейнстримовые артисты и прочие «мастера культуры», даже из числа т.н. «продвинутых»…
– Музыка формулировала не только гражданскую, но и нравственную позицию. Дело в том, что в лучшие свои годы рок обладал невероятной силой мессианства. На человека с волосами и гитарой смотрели, как на пророка. И потом это кончилось неожиданно. Или вполне «ожиданно». Потому что ничего не бывает вечным.
– И поэт на Руси уже давно не больше, чем поэт, да? Ничего ведь не пришло на смену. Даже модный рэп с хип-хопом в этом смысле сейчас невнятны…
– Рэп, наверное, взял на себя все социальные функции. Но не мессианство. Все-таки это хардкоровая штука, а рок был всенародной историей.
– Ты говоришь «ожидаемо». Значит, процесс необратим, или все может вернуться?
– Мы вряд ли доживем. Но все по спирали идет. Конечно, вернется. Надо еще понимать, что это был невероятный изгиб в человеческой культуре, никогда не было такого перевеса в сторону музыки, поэзии, как в середине и конце прошлого века. Еще каких-то 100-150 лет назад все искусство делалось для полутора-двух процентов населения.
– Салонное и элитное…
– Конечно. И церковное. И вдруг – елки-палки! – благодаря технике, новым способам коммуникации случился прорыв и искусство стало общенародным. Джаз, потом рок были первыми, что на себе испытали эти новые способы коммуникации. А техника продолжает развиваться по экспаненте, как бы нам это не было противно. Не удивлюсь, если лет через пять в моде будут исключительно гала-концерты трехмерных изображений – «Битлов», «Роллингов», Хендрикса… Вспоминаю фильм «Шапито-шоу» с одной из новелл про молодого продюсера: зачем нам Цой? Нам нужен не Цой, а символ. Возьмем артиста, похожего на Цоя… Блин! Авторы предсказали это просто фантастически! Не прошло и десяти лет.
– Значит, мы счастливые люди, что застали именно то время?
– Еще бы! Ты себе не представляешь, какую зависть я иногда вижу в глазах молодых музыкантов. Они говорят: вы же Led Zeppelin застали, Pink Floyd, вы не понимаете вашего счастья! Я говорю: не, мы отлично понимаем наше счастье.
– Упомянутая сегодня Лолита, опять же, погрузилась с недавних пор в тщательное изучение Интернета на предмет модной музыки, актуальных трендов. У нее теперь глаз горит, хвастается, что много знает: Элджея, Манижу, Монеточку с Гречкой, да простит нас Земфира… В общем, все такое, о чем раньше она даже не подозревала. Говорит, что очень обогащается этим знанием. А ты отслеживаешь?
– При всех рассуждениях о сменах эпох и коварстве технического прогресса, я стараюсь не делить, все-таки, музыкантов по поколениям, а делить по качеству музыки, которую они делают. Пребываю в убеждении, что если появится какая-то молодая гениальная группа, а теоретически она может появиться, то я о ней услышу даже вопреки своему желанию. Поэтому я ничего специально не отслеживаю. Кундера (французский писатель, – прим. ред.) сказал гениальную фразу: заигрывая с молодежью, ты заигрываешь со своим могильщиком. Очень точно!
– Типа как Монеточка выступила в роли «могильщицы» Земфиры, что ли?
– У меня есть подозрение, что скандалы сегодня устраиваются по взаимной договоренности, и большая таргет-группа работает над их содержанием.
– Ну, неужели Земфира?! Она же не Филипп Киркоров…
– Это была сентенция безотносительно к конкретным персоналиям, наблюдение скорее общего характера… Сейчас первый вопрос: расскажите, как пробиться? Мы слова-то такого не знали! Куда пробиться? Пробиваться тогда было некуда. Пробиться только в КПЗ можно было…
– Да, уж, рокеры вашего поколения эту школу прошли по полной. Что-то особенно яркое запомнилось?
– Когда у нас отобрали весь аппарат. Причем меня взяли, прямо как сейчас это принято, с занятий в институте, чтобы все видели. Здоровые мужики приехали, с защиты диплома вытащили. Я не понимаю, кто это: то ли ГэБэ, то ли ментура, или ОБХСС? Не разберешь. Не разговаривают, везут куда-то… Оказалось, что ОБХСС, а потом все очень просто раскрылось: мы репетировали в каком-то ЖЭКе, а напротив довольно близко стоял жилой дом. Там жил какой-то пожилой человек, заслуженный ветеран. Его очень раздражала наша музыка, что в принципе не удивительно – мы долбили одну песню по три часа. Он написал письмо с требованием «ликвидировать указанный джаз», как сейчас помню эту фразу. У нас описали весь аппарат, отняли. Я в ужасе, не знал, что делать, пошел к Лёше Баташову (артист, историк, популяризатор джаза, – прим. ред.), он сказал: надо жаловаться в ЦК (КПСС, единственная и вечно правящая тогда в СССР партия, почти, как сейчас ЕР, – прим. автора.), копию – в горком. Я никогда этого не делал! Он помог мне грамотно составить письмо. Мы его отправили, а письма тогда доходили все, надо сказать, и на них реагировали: входной номер, «письмо принято» и т.д. И через месяца полтора пришел ответ. Меня пригласили в горком партии к инструктору, совершенно нормальному человеку. Он сказал: конечно, перегиб, аппаратуру вам вернут сегодня же, не волнуйтесь, а вообще-то вам надо как-то определяться, потому что мы же за вами следим…
– Какая прелесть!
– Да, говорит, следим, популярность ваша растет, и вы знаете, я поклонник ваших песен, вы талантливый ансамбль очень, но вам надо определиться.
– Типа, с кем вы, мастера культуры?
– Абсолютно. Вы поймите, сказал он, у нас есть враги…
– Как свежо! Перечислил?
– Конечно: Галич, Сахаров… Мы, говорит, их уважаем, они сильные талантливые люди, но и относимся к ним как к нашим сильным врагам. Я говорю: а можно не о врагах, а о друзьях? Я не собираюсь уезжать из страны, я хочу делать свою музыку здесь, у нас это, по-моему, получается. Он спрашивает: а что с вами делать тогда? Нам бы очень хорошо в театр было попасть, говорю я, видите, в Ленкоме группа («Аракс») как здорово вписалась к Захарову! Он говорит: прекрасная мысль, если найдете театр, то я только это поддержу. Сейчас я понимаю, что его целью было спихнуть нас на плечи другого ведомства.
фото: Артур Гаспарян
– С глаз долой?
– Да, потому что мы на нем «висели». И он еще сказал: хорошо, что вы ко мне попали, а не к моему начальнику, он бы про музыку даже разговаривать с вами не стал.
– Сразу определил бы во враги и диссиденты?
– Типа того… И мы нашли гастрольный театр комедии и туда попали, потом в Росконцерт, и как-то миновала нас вся эта история.
– Ну, не свосем она вас миновала. Я помню, как та же КПСС закрыла «Звуковую Дорожку» в «МК» на несколько месяцев в 1981 г. из-за первой статьи про «Машину Времени», а главреду впаяли партийный выговор… Возвращаясь к твоим словам о том, что все циклично – и не только в музыке, как видим. Тогда вас почти во враги определили. Оглянуться не успели, а ты снова – «враг России»… Очень короткий период, однако, ты не был врагом.
– Не такой уж и короткий, хочу сказать. С приходом Михаила Сергеевича (Горбачева) и все первые лет двенадцать Путина…
– Помнишь, как мы у Ельцина медали «Защитнику Белого дома» получали?
– Совершенно верно. А у Путина я еще и орден получал.
– Но цикл настал, да?
– Не только мы живем в такой стране, весь мир сейчас такой – время непредсказуемых перемен: в политике, в идеологии, в направлении. А я совершенно не умею держать нос по ветру, мне это крайне неприятно и не интересно. Я своим убеждениям не изменял, и они у меня не менялись за последние лет сорок. Так что – это не ко мне вопрос, это – к ним вопрос. А мои убеждения очень просты: я считаю, что лучше мир, чем война, лучше не убивать людей, чем убивать, лучше дружить, чем ссориться, лучше не отбирать что-то, чем отбирать. Азбучные истины, которые тебе объясняют в детстве, и они верные, еще в Священном Писании прописаны…
– Аминь! Будем надеяться, что «изменчивый мир» все-таки «прогнется под нас», раз уж такая коллаборация с самой Лаймой Вайкуле…