Повесить гибель сандармохских мучеников, зверски изничтоженных чекистскими палачами, на «финских оккупантов» уже не получится
Оппозиционная общественность напряженно следит в последние дни за тем, что происходит на так называемом Сандармохском полигоне, где в годы советского террора были расстреляны и погребены тысячи человек. Именно в этом месте в Карелии историк Юрий Дмитриев вел раскопки, раз за разом открывая все новые и новые останки расстрелянных людей. Практически нет сомнений, что именно его деятельность в Сандормохе и стала причиной заведенных против него уголовных дел под явно выдуманными предлогами – власти очень не хочется огласки этих преступлений. Более того, сегодня в Сандормох свезли солдат, которые под руководством «поисковиков» из Российского военно-исторического общества проводят свои раскопки, попутно уничтожая более ранние, с тем, чтобы доказать, что отнюдь не спецслужбы расстреливали здесь невинных граждан, а финские «оккупанты» – советских военнопленных в годы войны.
Ситуацию комментирует кандидат исторических наук, внук профессора философии Х.И. Гарбера, расстрелянного в урочище Сандармох 4 ноября 1937 года Даниил Коцюбинский:
«Думаю, в истории с Сандармохом Кремль ни в чём им замысленном не преуспеет. И хотя могилы репрессированных уже осквернены «поисковиками», но не ради же этого всё затевалось!..
Как можно понять, повторно «закрывая» карельского историка и правозащитника Юрия Дмитриева и устраивая «гробокопательский штурм» Сандармоха силами «поисковиков» РВИО, власть стремится к тому, чтобы память о преступлениях чекистов эпохи Большого террора оказалась «замыленной», смазанной мифом о якобы происходивших на этом же месте расстрелах пленных красноармейцев «финскими оккупантами».
Иными словами, задумка, судя по всему, такая: очередным казённым патриотическим мифом вытеснить память о реальной трагедии, ответственность за которую несёт не только советское государство в целом, но конкретно – то ведомство, правопреемником коего себя с гордостью называют современные сотрудники ФСБ, включая «вышедшего» из её недр президента страны. Одним словом, задумано, как кажется, что-то вроде повторения большой государственной лжи о Катынском расстреле. И возможно, под эту сурдинку попытаются даже сравнять с землей уже возникший в Сандармохе народный мемориал и заменить его каким-то «единым» патриотическим бронзовым фейком…
Только ведь даже с Катынью в итоге не получилось! Сперва последовал «облом» на Нюрнбергском процессе – международный суд отказался признать немецкую сторону виновной в этом преступлении. А затем, в эпоху Перестройки, советской власти пришлось самой признать тот факт, что гибель нескольких десятков тысяч поляков – на совести СССР, а не Германии.
Получится ли одурачить весь белый свет на этот раз? Повесить гибель сандармохских мучеников, зверски изничтоженных чекистскими палачами, на «финских оккупантов»? Ведь имена всех расстрелянных «Мемориалу» известны. Известно их точное число – ровно 6431 человек. Известны дела, по которым они проходили, есть протоколы допросов, решения судов, выписки из постановлений троек, справки о приведении приговоров в исполнение… Можно ли будет всё это «перешибить» очередным патриотическим баяном «о 28 панфиловцах»?
Уверен – нет. Потому что никто из мало-мальски думающих людей в это просто не поверит. А во что поверят те, кто думать не привык, не так уж и важно. Они и сегодня – на одной волне с Большим Братом. И не ради них затевается большой сандармохский глум. А ради тех условно «колеблющихся», кого власть хочет перетянуть на свою сторону. Хочет – да не сможет.
Ибо чем больше усердствуют, говоря образным языком министра культуры РФ Владимира Мединского, «мрази конченные», разрывающие сегодня расстрельные ямы и пытающиеся переписать судьбу покоящихся в них жертв Большого террора, — тем сильнее это будет вызывать в обществе встречные недоверие и возмущение.
Тем чаще будут люди вспоминать о том, что спецслужбы России, о «славных традициях» которых любят говорить сегодня наши национальные лидеры, — в прошлом занимались массовым палачеством. И до сих пор не покаялись. И не отмежевались хотя бы от того, чтобы при случае с пафосом именовать себя «чекистами».
Иными словами, тот мемориальный бумеранг, которые запускает сегодня власть, решившая перекопать историю Сандармоха, вернётся к ней очень скоро. И тёмные страшные пятна прошлого на коллективном реглане нынешних российских спецслужб вновь станут хорошо видны. Заставить же общество уверовать в миф, когда перед глазами у него с новой силой зардеет кровавая правда, не получится. Не вышло с Катынью, не выйдет и Сандармохом…»
В своем ФБ Коцюбинский опубликовал страшную историю убийства чеикстами в Сандормохе своего деда:
Как убивали моего деда в урочище Сандармох.
Моего деда – Хаима Гарбера, маминого отца, – я никогда не видел. Он был расстрелян 4 ноября 1937 года в урочище Сандармох.
По сути, вся его жизнь была прямым путем в мясорубку Большого террора. Уже в 15 лет сын армейского портного (который только благодаря своему военному статусу смог еще в дореволюционное время выбраться за пределы еврейской черты оседлости) вступил в РКП/б/, в том же 1918 году возглавил губком казанского Союза учащихся коммунистов (со следующего года – губком комсомола).
На III съезде РКСМ (том самом, где Ленин призвал молодежь «учиться, учиться и учиться коммунизму») ввязался в жаркую полемику с главным комсомольцем товарищем Шацким – пытался отстоять не вполне ленинскую идею «союза коммунистической молодежи» (вместо «коммунистического союза молодежи»). Вариант моего деда предполагал меньшую массовость, но зато большую самостоятельность и влиятельность молодежной коммунистической организации – по сути, он ратовал за создание некой автономной «молодежной партии». Разумеется, план «товарища Гарбера» был отвергнут.
Но расстреляли его не за эти давние увлечения. Тем более, что комсомольско-партийную карьеру мой дед в итоге забросил, посвятив себя философской науке. Марксистско-ленинской, конечно. Одна из его статей называлась: «Против воинствующего мистицизма А.Ф Лосева». Но все же это была книжная и местами небесполезная работа. Из пропагандиста он превратился в ученого. Помог создать Азербайджанское отделение АН СССР (стал его зампредом).
Вернувшись в Ленинград, в 1934 году, стал профессором Ленинградского индустриального института (так в ту пору назывался Политех) и организовал в нем кафедру истории техники. Кроме того, был зампредом Сектора истории техники Института истории науки и техники АН СССР. Последняя должность и стала роковой: директором ИИНиТа был Николай Бухарин. А копать под «Бухарчика» начали заблаговременно – даже еще до того, как успел отшуметь Первый московский процесс, на котором ритуальному закланию подверглись предшественники Бухарина на сталинском эшафоте – Каменев и Зиновьев…
30 апреля 1936 года Хаим Гарбер был арестован. Моя мать, которой через месяц должно было исполниться 5 лет, запомнила эту ночь навсегда. Она помнит, как отец старался казаться веселым и всячески давал понять, что происходит какое-то краткосрочное недоразумение, познакомил пришедших его арестовывать чекистов с престарелыми родителями и маленькой дочкой Соней. Помнит, как молодой конвоир, конечно же, понимавший, что на самом деле происходит, чувствовал неловкость и не знал, куда деть глаза…
За то, что «являлся участником контрреволюционной троцкистко-зиновьевской террористической организации, существовавшей в Академии наук СССР в Ленинграде» и принимал участие в ее «нелегальных сборищах», сперва получил 10 лет с конфискацией имущества и оказался на Соловках. Вместе с квартирой и огромной библиотекой были отобраны и навсегда пропали неопубликованные работы деда: «Онтология Спинозы», «Учение Канта о «вещи в себе»», «Учение Гегеля о действительности», а также рукопись докторской диссертации «Философия и техника»…
В октябре 1937 года, без пересмотра дела, Хаим Гарбер был заочно «автоматически переприговорен» тройкой Ленинградского УНКВД к расстрелу. Погиб в числе 1111 заключенных, вывезенных для казни с Соловков в карельское урочище Сандармох.
Почти всех их убил из своего табельного пистолета командир спецбригады, зам. начальника АХУ УНКВД Ленинградской области капитан Михаил Матвеев (окончил 2 класса сельской школы), за что в итоге получил ценный подарок и путевку в санаторий.
Свезённых в Сандармох убивали в несколько этапов, группами по несколько сотен человек – с 27 октября по 4 ноября. Сперва сверяли личность, раздевали и обыскивали. Затем связывали. Потом оглушали ударом деревянной «колотушки» по затылку. Грузили в машину человек по сорок, накрывали брезентом. Члены «бригады» садились сверху. Если кто-то из лежащих внизу приходил в себя, его вновь оглушали ударом «колотушки». По прибытии на полигон людей сбрасывали по одному в заготовленную яму, на дне которой стоял Матвеев. Он лично стрелял каждому в затылок…
В 1997 году я оказался в Сандармохе, готовя репортаж об истории Беломорканала для еженедельника «Час пик». Уже было известно, что это – место массового расстрела репрессированных. Но имена погибших тогда еще не были названы…
В 1960-70-е годы немыслимо долгими и активным хлопотами Самуила Гарбера – младшего брата моего деда – моя мать получила компенсацию: двухмесячную зарплату ее отца и по 1 рублю за каждую из пропавших книг его библиотеки…