Наверное, не все читатели знают, что Указом президента России Малому театру присвоен статус национального достояния. Таким образом, он пополнил список особо ценных культурных объектов страны, наряду с Большим театром, Третьяковской галереей, Эрмитажем. В разные годы Малым театром руководили выдающиеся деятели отечественной культуры: А. Южин, И. Судаков, П. Садовский, К. Зубов, М. Царёв, Е. Симонов, Б. Равенских и другие. С 1988 года театр возглавляет самый долголетний его художественный руководитель – Ю. Соломин. Причём в театре его сначала единодушно избрали (впервые в истории Малого!) худруком, а потом Правительство утвердило решение коллектива.
Юрий Соломин – народный артист СССР; лауреат двух Государственных премий; кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» трёх степеней и ещё шести других орденов; обладатель девяти высших премий по искусству страны и мира; почётный член Российской академии художеств; член-корреспондент Российский академии образования; почётный профессор МГУ; почётный гражданин города Арсеньева. Был министром культуры России. И при этом я далеко не уверен, что перечислил хотя бы половину тех регалий, званий и заслуг, которые стяжал этот выдающийся российский деятель культуры России. Есть у него и высшая Российская общественная награда – знак ордена святого Александра Невского «За труды и Отечество». Есть и астероид за номером 10054, который так и называется – «Юрий Соломин». И все-таки главное достижение этого выдающегося мастера отечественной культуры – его всеми любимые кино- и театральные работы.
С 1957 года (когда окончил Театральное училище имени М.С. Щепкина) Соломин сыграл в 52 спектаклях родного Малого театра. Там же поставил 8 спектаклей. За это же время он сыграл в 60 фильмах и 7 телеспектаклях. Сам снял 4 фильма.
Ведь Юрий Мефодиевич без малого треть столетия ещё и руководит самым большим драматическим коллективом страны, хоть и называется он Малый. Великолепная труппа здесь насчитывает более 100 актёров. А всего в театре трудится около восьми сотен человек – это своего рода исконно российский культурный полк…
В разное время под началом Соломина в Малом театре служили и служат такие известные всей стране и миру артисты, как легендарный, проживший сто лет Н. Анненков, Е. Самойлов, Э. Быстрицкая, Т. Панкова, А. Кочетков, В. Коршунов, И. Муравьева, А. Михайлов, Ю. Каюров, В. Павлов, Э. Марцевич, Л. Титова, О. Чуваева, Л. Щербинина, Н. Швец, А. Анохин, В. Бунаков, И. Иванова, С. Коршунов, Л. Пашкова.
Сегодня, как и всегда, основу репертуара театра составляют пьесы А. Островского. В былые времена театр не мог найти общего языка с А. Чеховым – при жизни писателя на сцене Малого театра появлялись только его смешные водевили. Однако ныне спектакли по великим пьесам Чехова занимают значительное место в жизни театра. Своего рода «визитной карточкой» Малого театра стала историческая трилогия А. Толстого: «Царь Иоанн Грозный», «Царь Фёдор Иоаннович» (поставленный Борисом Равенских ещё в 1973 году), «Царь Борис». В этих спектаклях звучит музыка Г. Свиридова, специально написанная для театра. Не обделяет своим вниманием Малый и зарубежную классику – в его репертуаре пьесы Ф. Шиллера, А. Стриндберга, Э. Скриба.
Вообще, творческая жизнь старейшего театра России чрезвычайно активна и плодотворна. В каждом сезоне Малый выпускает 4–5 новых спектаклей, снимая что-либо из предыдущего репертуара. Обширна и гастрольная география коллектива. Только за последние годы он побывал в Германии, Франции, Японии, Израиле, Греции, Кипре, Польше, Чехии, Словакии, Венгрии, Болгарии, Монголии, Южной Корее.
Малый театр – инициатор и устроитель Всероссийского фестиваля «Островский в Доме Островского». Этот драматический форум выполняет благородную, можно сказать подвижническую миссию поддержки русской театральной провинции, всегда богатой талантами.
Театры из разных городов и областей России представляют свои постановки по пьесам великого драматурга на сцене Малого театра. А недавно здесь же родилось ещё одно уникальное театральное действо – Международный фестиваль национальных театров. В рамках этого фестиваля театры из разных стран мира привозят на старейшую московскую драматическую сцену свои постановки, созданные, вопреки утвердившимся авангардным тенденциям, в русле традиционного национального искусства.
За всеми этими грандиозными преобразованиями в Малом театре зримо стоит титанический труд Юрия Соломина. И меня ничуть не смущают употреблённые здесь несколько возвышенные эпитеты, потому что, дерзну заявить, знаю, о чём говорю. Судьба так распорядилась, что с этим творческим коллективом связана большая часть (38 лет) моей жизни. В далёком теперь 1977 году я написал о творчестве Е. Н. Гоголевой. То была первая в моей жизни заметка из области культуры о выдающейся актрисе, возглавлявшей Военно-шефскую комиссию Вооружённых сил СССР. Елена Николаевна познакомила меня с Михаилом Ивановичем Царёвым, тогдашним директором Малого театра и председателем нашего правления ВТО. Через военную газету я впервые рассказал союзному читателю о солдатской службе выдающегося театрального деятеля, и о том, что его однополчанами были доктор географических наук, Герой Социалистического Труда Эрнест Теодорович Кренкель и выдающийся разведчик двадцатого векаедчик Рудольф Иванович Абель. Их солдатские койки стояли всегда рядом. И уже Михаил Иванович представил меня М. Жарову, Н. Анненкову, Э. Быстрицкой, И. Ильинскому, Р. Нифонтовой и Ю. Соломину.
На ту пору я был молод (старший лейтенант), по провинциальному наивен и столь же самонадеян. Мало что смысля в столичной театральной жизни, я без страха и сомнений брал интервью у перечисленных выше актёров и публиковал их в своей родной газете «На страже» Бакинского округа ПВО. И сейчас самое для меня удивительное то, что в те времена все они относились ко мне с пониманием, даже казалось, что и уважительно. А ведь, положа руку на сердце, о чём я мог говорить с тем же Соломиным, если всё его творчество тогда заключалось для меня в двух виденных фильмах: «Адъютант его превосходительства» и «Даурия». О том, что Юрий Мефодиевич снялся у великого Акиры Куросавы в советско-японском фильме «Дерсу Узала», я узнал к стыду своему только из нашей беседы. При этом ни одной его театральной работы я ещё тогда не видел. Тем не менее, артист терпеливо со мной общался что-то около часа. Как теперь понимаю, вовсе даже не потому, что была протекция Царёва, хотя мне именно так казалось.
Просто он – мудрый и всесторонне воспитанный человек из породы тех потомственных русских интеллигентов, которые, как атланты небо, испокон веку держат на своих могучих плечах величественный купол отечественной культуры.
…Соломин родился в Чите. Отец – Мефодий Викторович – тоже родом из Забайкалья. Мама – коренная жительница Томска. Они были прекрасными музыкантами: отец свободно играл на всех струнных инструментах, а мать имела потрясающее меццо-сопрано, хотя могла исполнять и партии контральто. В довоенные годы Чита слыла городом высоких и разнообразных культурных традиций. С ним связаны имена великого джазмена Олега Лундстрема, замечательных писателей Николая Задорнова (отца нынешнего писателя-сатирика) и автора великолепного романа «Даурия» Константина Седых. Соломиных хорошо знали в городе, как профессиональных и беззаветных служителей музы. Отец с матерью трудились преподавателями музыки в городском Доме пионеров и в Доме народного творчества Читы. Ещё в конце 1920-х годов они отправились в Ленинград, поступили в консерваторию и успешно в ней учились. Однако случилась трагедия: из-за болезни Зинаида Ананьевна почти утратила слух. Из консерватории ей пришлось уйти, а отец последовал за любимой женщиной, как та этому ни противилась. Мефодий Викторович затем посвятил свою жизнь поиску музыкальных дарований в Чите, Бурятии, в других районах Забайкалья. Это он открыл превосходный бас Лхасарана Лодоновича Линховоина – лучшего в СССР исполнителя партии Кончака в опере «Князь Игорь», ставшего впоследствии директором оперного театра Бурятии. Еще один ученик Соломина-отца – Виктор Кулешов, впоследствии солист Музыкального театра имени К.С. Станиславского и В.И. Немировича–Данченко, затем – руководитель Казачьего народного хора.
Всё это я рассказываю и для того, чтобы подчеркнуть главную мысль: оба брата Соломины стали впоследствии известными актёрами вовсе не случайно. Их родители первыми разглядели в них эту одаренность и сделали всё для того, чтобы те верно определились с жизненным выбором. Было бы по-иному – Мефодий Викторович первым бы запретил своим чадам даже думать об актёрской карьере. А он был железно уверен в своих сыновьях. И потому в 1953 году поехал с Юрием в Москву с твёрдым намерением определить сына в Театральное училище имени Щепкина.
«Ехали мы восемь суток и двенадцать часов. Тактичный отец меня не трогал. А я все эти дни я лежал на верхней полке, ни с кем не общаясь, мысленно представляя себе будущие экзаменационные испытания. И был первый тур. Я и сейчас некрупного телосложения, а в молодости вообще был субтильным юношей. И представьте: половина меня нынешнего выходит пред светлые очи авторитетной комиссии и читает героические стихи Твардовского, Маяковского, монолог Нила из «Мещан» Горького! Плюс ещё восемь дней явственно отпечатались на моём облике: слегка умытый, закопченный паровозным дымом. Мы с отцом на птичьих правах жили в Монино у его друзей. Словом, возникал явственный диссонанс между моими физическими данными, некоторой «закопченностью» и теми пафосными выступлениями, которыми я рассчитывал сразить авторитетных экзаменаторов. Надо было обладать феноменальной прозорливостью Пашенной, чтобы разглядеть во мне некоторые артистические задатки. Почему об этом вспоминаю? Когда я добрался до третьего тура, у отца моего в электричке украли все документы и деньги. Я и рассказал Вере Николаевне о наших злоключениях. «Пусть отец уезжает, – сказала она, – а ты оставайся». Так была решена моя судьба благодаря этой великой актрисе и замечательному человеку».
…Почему у нас лучшая в мире артистическая школа? В решающей степени, думается, потому, что в отличие от Запада молодую театральную смену мы готовим не по ремесленному принципу – мастер и подмастерье, а по укладу, сильно напоминающему семейный. Педагоги главных театральных вузов России, конечно же, учат студентов профессии – кто бы спорил. Но ещё по-родственному учат и нравственным императивам, и жизненной позиции. И пример Соломина ярчайшее тому доказательство. Блестящий знаток традиций Малого, а стало быть, устоев, правил, методов, сложившихся в театре ещё в те времена, когда он был частью Императорских театров, Вера Пашенная являлась для студентов, и особенно для молодого читинца, непререкаемым авторитетом. Юрий Мефодиевич, ещё будучи студентом, благодаря прежде всего своей великой наставнице, понял главное: актёр должен быть верен замыслу драматурга. Он так же обязан, впитывая идеи режиссёра, открывать в себе черты своего героя, лепить его образ. Разумеется, самостоятельно, но и крепко опираясь на единый творческий ансамбль соратников по сцене. Столь сложная нравственно-эстетическая и психологическая парабола воздействия на аудиторию невозможна в нынешних андерграундных театральных изысках, где во главе угла всегда стоит эпатирующий перформанс. И потому Соломину категорически не интересен нынешний повальный эксцентризм на подмостках.
Он непоколебимо убеждён: художник, работающий не по внутреннему художественному убеждению, а стремящийся вызвать прежде всего эффект и с его помощью понравиться публике, в конечном итоге и не художник вовсе, а успехи его сиюминутны, эфемерны и ложны.
«Меня журналист однажды спросил: вы читали пьесы, например, Сары Кейн, Марка Равенхилла или наших современных драматургов – братьев Пресняковых, Василия Сигарева, других? Я ответил отрицательно. Тогда, продолжает он, как же вы смеете утверждать, что на это не стоит обращать внимания? А по тому праву, милый, что я проработал шесть десятилетий в театре и уже могу что-то угадывать интуитивно. Да, я их пьес не читал, но определённо знаю из многих других источников, какие темы в них подняты. Мне эти темы не интересны, как и моим зрителям, которых в стране гораздо больше, чем это кому-то кажется. Потом, для меня мат на сцене неприемлем в принципе. Хотя в жизни порой приходится к нему прибегать. Я также не люблю наглость, глупость, пошлость. И не могу смотреть, как при мне обижают слабого. Не могу позволить, чтобы кого-то унижали, даже если он виноват, – я всегда встреваю. Если виновного просто посылают по-русски – ладно, но когда методично и долго унижают, я этого перенести не могу. В конце концов, я – отец и уже давно дедушка. И я имею право сказать тем, кто мне по возрасту приходится внуком, что их путь мне кажется неверным. Ведь, если говорить совсем просто, те, кто постоянно пьет пепси, через какое-то время попадут к врачу с заболеванием желудка. Их просто хочется предостеречь. Вот смотрю я на молодого человека, который откроет бутылку пепси, отопьет глоточек и ходит с этой бутылкой целый день, показывая, что он принадлежит к поколению пепси, и я не могу не сказать: родной, подключи мозги! И почему в театре мы должны быть ориентированы на него? Почему мы должны не поднимать его до себя, а, с оглядкой на его ничтожные вкусы и привычки, идти у него на поводу? Конечно, и такие молодые люди – часть театральной публики. И с ними нам нужно серьезно работать и учить их. Но почему надо на сцене ржать, как ржет на улицах это самое поколение пепси? Почему режиссер считает, что он может встать вровень с Чеховым, Островским, Шекспиром?».
…Пашенная дала Соломину и путевку в кинематограф. Конечно, мы вольны сейчас думать, что красавца-сибиряка отечественный кинематограф заметил бы в любом случае. Но в те годы артисты сплошь и рядом имели привлекательную внешность – других просто не набирали. Так что неизвестно, сколько бы Юрию пришлось ждать своего «киновыхода в люди». И уж в любом случае он бы никогда не получил в дебюте главную роль без помощи и поддержки Веры Николаевны. А та сумела убедить режиссера Исидора Анненского в том, что её ученик великолепно справится с ролью Павла Каурова в фильме «Бессонная ночь». Так в 1960 году всесоюзный зритель впервые увидел спокойную, вдумчивую, очень располагающую и задушевную игру молодого Юрия Соломина.
Понятно, что никакого шумного зрительского потрясения он не стяжал ровно потому, что ни тогда, ни много позже и даже теперь никогда к тому не стремился. Так продолжалось и в последующих фильмах.
Соломин играл содержательно, надёжно, не помышляя о каком-то особом успехе. Тем не менее, он случился – феноменальный и феерический.
Никем не прогнозируемый и не ожидаемый, в том числе и самим Юрием Мефодиевичем. Потому что (открою читателю небольшую кинематографическую тайну) изначально на роль Павла Андреевича Кольцова в пятисерийном фильме «Адъютант его превосходительства» планировался Михаил Ножкин. Однако после долгих размышлений режиссёр Евгений Ташков утвердил Соломина. И те 377 минут экранного времени явили стране настоящий киношедевр. Без малейшего преувеличения можно утверждать: эта лента встала вровень с «Чапаевым», кинотрилогией о Максиме, «Подвигом разведчика», «Семнадцатью мгновениями весны», «Судьбой» и «Ошибкой резидента», «Мёртвым сезоном». О Соломине решительно все заговорили, как о советской кинозвезде первой величины. Признание это ценно ещё и потому, что вместе с Юрием Мефодиевичем снимались в том фильме такие известные актёры, как В. Стржельчик, В. Козел, А. Папанов, В. Павлов, М. Кокшенов, Ю. Назаров, И. Старыгин, В. Смирнитский, Н. Гриценко, Б. Новиков, Н. Граббе, Л. Чурсина. И Соломин среди них на затерялся – наоборот сыграл блестяще.
«Я благодарен судьбе за то, что в последний момент получил роль капитана Кольцова. Посмотрев только две серии этой картины, японский режиссер Акира Куросава решил, что актёра лучше меня на роль Арсеньева в фильм «Дерсу Узала» не найти. А Куросава был большой, талантливый художник, человек неповторимой индивидуальности, широкой культуры, обладавший высоким профессиональным мастерством, тонкой интеллигентностью. Сьёмки в кино дали очень много для развития меня, как личности. Они подарили мне встречи с выдающимися режиссерами и актерами: Оттакаром Ваврой, Михаилом Калатозовым, Марком Донским, Комаки Курихара, Жанной Моро, Мариной Влади. Но Куросава всё-таки особая статья. Когда называют великих, то называют: Феллини, Бергман, Куросава. Эта тройка, без которой очень трудно говорить о мировом кинематографе. Мы потом почти тридцать лет поддерживали самые добрые отношения. Куросава был художником по образованию – закончил Академию художеств – и очень хорошо рисовал. Он мне присылал открытки, которые сам рисовал и выпускал у себя в Японии. А однажды подарил картину, где изображена голова тигра с зеленоватыми глазами. Справа – японский орнамент и подпись: «18 июня 1974 года, Соломин сан, Куросава сан». До сих пор эта картина висит у меня на стене.
Сказать по правде, в последнее время я отдалился от кино. У меня такое ощущение, что того мощного кинематографа, который был у нас раньше, сегодня просто нет. Некоторые режиссеры совершают «набеги на съемку». Потом у них нет денег, и они отступают, ждут, фильм откладывается. Да, мне все время предлагают роли в кино. Есть даже хорошие сценарии, и мне особенно понравились сценарии двух исторических фильмов. Если бы я в них снялся – большего и не надо. Но этих фильмов так до сих пор и нет, работа все время откладывается. Сниматься же «в стол» я не вижу смысла, тем более, что придется отнимать время у театра. Последняя более-менее примечательная моя работа случилась в сериале «Московская сага». В «Саге» многое похоже на то, что было в жизни. Я даже вспомнил ситуацию, связанную с арестами. У нас в семье никогда это не обсуждалось, но я знал, что моего деда репрессировали. И я вспомнил, как его арестовывали. Сначала мне казалось, что я выдумал это себе, что где-то прочитал похожее. Но почему-то запомнил, что его арестовали в какой-то праздник, ночью. Мне было тогда всего три года, поэтому я и думал, что мне это показалось. Но в 80-е годы в газете «Забайкальский рабочий» была опубликована статья про моего деда. И оказалось, что его арестовали 30 декабря, под самый Новый год. Я не помню подробностей, но запомнил деда в дверях, когда его уводили. Больше мы его никогда не видели. Но даже и при всём этом, я категорически против тех, кто во всю Ивановскую ругает своё гнездо, из которого вышел, получив образование и став знаменитым. Это всё равно что проклинать собственную семью.
У нас была великая страна, великий кинематограф. Я за многое благодарен родной стране и не принадлежу к тем, кто охаивает прошлое и теперь без конца предъявляет какие-то счета, утверждая, что всё у нас было плохо.
История моей Родины, её сегодняшний день, как и завтрашний, для меня очень небезразличны».
…Вековые традиции Малого театра едва ли не главное и непреходящее его достояние. Здесь, как ни в одном другом творческом коллективе страны наблюдается неразрывная связь поколений, и Соломин её олицетворяет, пожалуй, что и ярче других. Как в связи с этим не вспомнить, что бывший директором и художественным руководителем Малого народный артист СССР Михаил Иванович Царёв в продолжение четверти века в лице Юрия Мефодиевича терпеливо и вдумчиво растил свою смену. Именно, что растил, заботливо опекая последнего ещё со студенческой скамьи. Но прошли годы и даже десятилетия, когда Царев поинтересовался: «О какой роли вы мечтаете?». Соломин ответил, что хотел бы сыграть Сирано. Через год его мечта сбылась.
А мне вспомнилось, как на своём восьмидесятилетии, которое мы славно отметили ещё в старом Доме актёра на улице Горького, растроганный Михаил Иванович признался перед собравшимися: «Я счастливый человек. Всю жизнь занимался любимым делом в любимом театре. Даже имел счастье руководить им. И знаю, что дело наше будет кому продолжить. Знаю, что на моё место придёт Юрий Соломин. И сделает то, что не получилось сделать нам. Так и должно быть, чтобы ученики видели больше и шагали дальше, чем их учителя».
Ещё при Царёве Ю. Соломин стал режиссёром. В этом качестве он работал в Болгарии, Чехословакии, Германии, Японии. С 1961 года Юрий Мефодиевич преподает в своей альма-матер. Является профессором, постоянно ведет мастер-классы со студентами Америки, Японии, Южной Кореи.
«Современные театры сегодня ставят классику активно, но что с ней вытворяют! Немыслимые вещи! Значит – это не любовь к автору, это использование автора в своих целях, которые определяются способностями, измеряются своим “аршином”. Я считаю, что такой подход к нашему наследию наносит большой вред развитию общества. Многие нынешние “проекты” именно таковы – они идут вразрез с нормальным взглядом на самих себя, а значит, и на наше общество. Любую классическую пьесу можно подмять под свое мировоззрение. Так и делают: заставляют Яшу (слугу из “Вишневого сада”) “заниматься любовью” (на сцене) со служанкой Дуняшей. Этого Чехов не писал, не мог написать. У него Яша не очень хороший человек, но ничего отталкивающего или вызывающего он на сцене не проделывает. Раневскую играют наркоманкой – на “игле сидит”. У Чехова написано о её нервном потрясении; можно, конечно, пойти дальше, объясняя её нервность наркотической зависимостью. Но никак нельзя нечто подобное ставить в основание роли – Чехов писал Раневскую другой. Для чего вся эта новизна? Ничего нового здесь абсолютно нет – попросту не могут увидеть того, что написал классик. Классики близко подпускают только очень талантливых людей.
Интересно, что к нам сегодня с гораздо большим почтением, уважением и восхищением относятся иностранцы. Для них именно мы представляем искусство России, русскую школу. У нас же все в погоне за новизной, за модерном, а Малому неприлично бежать. Нам прилична другая поступь – размеренная, с пониманием, что нас окружает великое театральное предание, которое мы наследуем и передаем. Малый театр – традиционный. И это мы говорим совершенно с другой интонацией, чем наши коллеги. Мы сохраняем традиции, которые были заложены Щепкиным, Мочаловым, Островским.
Мордовать классиков, обезьянничать Малому театру попросту неприлично. Мы, пожалуй, едва ли не единственный театр, который реально сохранил (через актерские поколения) традиционную преемственность, когда всякое старшее поколение посвящало молодое в традицию искусства Малого.
Я полагаю, что нам всем нужна пушкинская мера в культуре. Она предполагает ответственность и мастерство. Ответственность за свой талант – как перед собой, так и перед публикой. Человек талантливый будет выполнять свою работу честно и чисто. Ибо в профессии, в творчестве есть своя честь. Нынешняя же культура часто человека унижает – и унижение начинается с бытовой культуры. Если мне за роль царя Федора будут платить в долларах, а не в рублях, я что, лучше играть стану? Нет, конечно. Хоть бесплатно играй, хоть в долларах оцените мой труд, я всегда буду играть в меру своих способностей и понимания своего дела. Но тем не менее человека приучают к изначально нечестному стандарту: мастерство и класс у нас в культуре всегда определялись не дороговизной, а, напротив, умением из простого сделать красивое и добротное. И к счастью, такие мастера не перевелись».
… За двухлетний период пребывания в должности министра культуры России Соломину удалось решить несколько важных проблем, связанных с организацией жизни театральных коллективов, развитием детского творчества. Так, он самолично подготовил постановление правительства РФ по реорганизации деятельности театров, которое отменило многие устаревшие постулаты, нормы и правила, мешающие творчеству режиссеров, актеров. По роду своей деятельности Юрий Мефодиевич встречался со многими влиятельными и именитыми людьми нашей планеты. И все они видели в Соломине представителя русской культуры и, в общем-то, свою ровню. Так оно и есть. Соломин – мировая величина. Это на самом деле большой хранитель Малого театра, стоящий на страже всей русской культуры.
С юбилеем вас, дорогой наш Юрий Мефодиевич!
Михаил Захарчук
Источник: stoletie.ru