Депутат Калашников о проблемах медицины и нежелании Минздрава их признавать.
В конце мая Владимир Путин поручил правительству разобраться в причинах роста смертности в России в первом квартале 2015 года и доложить о принятых мерах. Это распоряжение президент дал после совещания с членами кабинета министров, на котором и прозвучали неприятные цифры — по сравнению с тем же периодом прошлого года, в России умерло на 23500 человек больше. Глава государства ожидал увидеть отчет правительства до конца июля, но так и не дождался. О том, почему чиновники не торопятся с докладом и насколько хороши дела в российском здравоохранении, «Ленте.ру» рассказал глава комитета Госдумы по охране здоровья Сергей Калашников.
«Лента.ру»: Уж август на дворе, а доклада все нет. Может, проблема надуманная и говорить не о чем?
Сергей Калашников: Проблема действительно существует, и говорить о ней, конечно же, надо. По сравнению с аналогичным периодом прошлого года рост смертности очевиден. А вот причины этого не столь очевидны, как думают некоторые чиновники. Винят, в частности, алкоголь. Это было бы понятно, если бы россияне стали больше пить. Но это не так. У нас есть объективные данные, что потребление алкоголя в России снижается.
Что же произошло?
Начнем с того, что хуже стало с лекарственным обеспечением. Лекарства подорожали, доступ к ним затруднился. И в целом медицинское обслуживание ухудшилось. Снизились и доступность, и качество медицинской помощи. И что самое печальное — кризис нашего здравоохранения углубляется. Хотя Минздрав напирает на то, что с каждым днем нам все лучше и лучше. Потому, наверное, и с докладом никто не торопится, поскольку увязать рост смертности с неэффективностью своей работы — все равно что самому себя высечь. Это невозможно.
Сергей Калашников Фото: Геннадий Гуляев / «Коммерсантъ»
Неужели поручение президента проигнорируют?
Нет, конечно. Доклад представят. Как всегда с задержкой, но представят. Я что-то слышал о середине августа. Поручение есть поручение. Куда интересней посмотреть, что будет в этом докладе. Я почему-то уверен, что Минздрав не признается в плохой работе. Видимо, на кого-то свалят. Но в том-то и дело, что валить не на кого. Кроме ухудшения медицинского обслуживания, других объективных причин нет. Можно сослаться на то, что граждане переживают стресс в связи с экономическим кризисом и событиями на Украине. Но установить эту взаимосвязь крайне сложно, если она вообще существует. К тому же я думаю, что такие заявления им не позволят сделать по чисто политическим соображениям. Потому что тогда придется выяснять, а кто же в итоге виноват.
Глава Минздрава Скворцова говорила, что эпидемия гриппа повлияла на смертность.
Ну это, знаете, совсем не так. В начале 2015 года никакой критической ситуации с гриппом не было. К тому же объективности ради надо сказать, что Минздрав провел большую работу по вакцинации в 2014 году, и никакой взрывной эпидемии у нас не было. В общем, внятного объяснения, насколько я понимаю, нет. Тут еще важно заметить, что ОНФ уже в третий раз перенес широко анонсированное общее собрание по вопросам медицины. Планировали собраться еще в июне, а теперь на сентябрь перенесли.
Тоже доклада ждут?
Едва ли в Народном фронте подбирают хорошие слова в адрес Минздрава. Но если скажут плохие, то придется принимать какие-то решения. Возможно, и кадровые. Полагаю, сейчас все думают, что же нам делать с Минздравом.
А можно ли с ним вообще что-то сделать?
Можно. И самое главное — известно, что надо делать. Для начала следует честно сказать о проблемах и честно объяснить их причины. А причин не так много. Во-первых, сокращение бюджетного финансирования привело к тому, что чиновники пошли по самому простому пути — оптимизации учреждений здравоохранения. К чему это привело? К увольнению врачей и сокращению лечебных отделений. Если раньше больница или поликлиника была у вас рядом с домом, то теперь надо ехать в другой район. Оптимизация хороша, когда проводится с умом, чтобы сделать учреждения более современными и эффективными в плане оказания услуг. А не в плане экономии средств. У нас же оптимизация закончилась снижением доступности. Те вопросы, которые человек раньше мог решить за один день, теперь отнимают у него неделю, а иногда и больше.
Меньше да лучше не получилось?
Нет. Зарплаты врачей как были низкими, так и остались, несмотря на майские указы президента 2012 года. Привело это к тому, что врачи, работая на две ставки, выполняют свои обязанности не лучшим образом. Эти вопросы надо решать срочно. Бюджетные средства следует тратить с умом. Иначе это выброшенные деньги. Мы сделали упор на высокотехнологичную медицинскую помощь и накупили кучу дорогого оборудования. Но не позаботились о том, чтобы на этой аппаратуре работали грамотные специалисты. Их нет. И это еще одна проблема. Купили импортный томограф, сотрудники фирмы-изготовителя научили специалистов обращаться с ним, и все. Но одно дело нажимать кнопки и получать данные, и совсем другое — интерпретировать полученную информацию и ставить верный диагноз. Требуются соответствующие специалисты, но их подготовкой не озаботились.
Фото: Денис Вышинский / «Коммерсантъ»
Проще говоря, все плохо…
Не все, конечно. Так говорить нельзя. Все же есть у нас грамотные врачи, которые буквально спасают людей, и лечат их, добиваясь очень хороших результатов. Но на этапе профилактики и реабилитации у нас большие проблемы. Вы думаете, почему за границей люди проводят в стационаре три, пять дней и потом долечиваются амбулаторно, а у нас — по две, три недели? А потому, что в стационаре у нас лекарства бесплатные, и там людей действительно лечат. Если же пациента выписать через три дня, то через месяц он снова вернется в больницу с ухудшением. Далеко не все у нас могут себе позволить платные лекарства и реабилитацию. Представьте, каково это — с протезированным коленным суставом ездить каждый день на физиотерапию в поликлинику. А без правильной реабилитации, без санаторно-курортного лечения, которое Минздрав упорно не желает развивать, все самые высокотехнологичные операции пойдут коту под хвост.
Чтобы меньше людей попадало в больницы, надо развивать превентивную медицину, скрининг. Это позволяет на ранних стадиях выявлять заболевания у людей, не имеющих пока клинических симптомов. Неудивительно, что у нас такая смертность от рака, если болезнь обнаруживают уже на третьей, четвертой стадии. В 2014 году Минздрав отчитался, что профилактическими обследованиями охвачено 40 миллионов человек. Грандиозная цифра, но современный скрининг — это не ежегодная флюорография, которой мы гордились 30 лет назад. Обследования должны проводиться по тем направлениям, где у нас наибольшая смертность: сердечно-сосудистые заболевания и онкология.
Но это серьезные и дорогие обследования. Где столько денег-то взять?
Тратить их с умом надо. Огромные деньги выделяются на информатизацию, а единой базы лекарственных средств и единой формы электронного больничного до сих пор нет. Каждый субъект придумывает что-то свое, кто во что горазд, а на информатизации, как мы знаем, деньги очень легко уходят налево. Да и не надо каждого человека тащить на дорогое обследование по полной программе. Следует выявлять группы риска и людей с предрасположенностью. Это совсем не дорого. Этот подход известен еще со времен Семашко и успешно реализован на Кубе, занимающей сейчас по качеству здравоохранения 18 место в классификации ВОЗ. Россия же — на 133-м. Это при том что на Кубе в расчете на человека здравоохранение финансируется в десять раз меньше.
Может, отправить наш Минздрав на Кубу для обмена опытом?
Не надо так далеко ездить. Прекрасный опыт есть в Воронеже и Липецке, где провели интересные эксперименты по выявлению рака простаты. Каждому мужчине, обратившемуся в поликлинику, выдавали анкеты, где его просили ответить на вопросы о наличии симптомов этого заболевания. Потому что с первыми симптомами люди обычно не обращаются к врачу. Порядка 50 процентов сразу отсеивается. При дальнейшей диагностике из этих 50 процентов остается менее трети тех, кому необходимо углубленное обследование или лечение. То есть силы и средства нашего здравоохранения следует не размазывать по всему населению ради отчетности, а направить их именно туда, где это необходимо — на сердечно-сосудистые и онкологию.
Фото: Олег Харсеев / «Коммерсантъ»
Но Вероника Скворцова говорит, что смертность от сердечно-сосудистых заболеваний снижается.
На бумаге снижается. Я получаю много писем от врачей, сообщающих, что им дано жесткое указание в случае смертельного исхода по сердечно-сосудистым основаниям писать «смерть от естественных причин». От старости, другими словами. Но какие могут быть естественные причины, если люди умирают в 45-60 лет? Это противоестественные причины. Какое-то издевательство над здравым смыслом! Так вот, манипулируя статистикой, Минздрав выполняет взятые на себя обязательства по снижению смертности от сердечно-сосудистых заболеваний. В общем, мне очень интересно, что будет в том отчете, особенно в части предлагаемых мер по снижению смертности.
Денег, наверное, попросят…
Это понятно. Но надо же понимать, на что эти деньги пойдут. Ведь даже на те деньги, что выделяются сейчас, можно сделать намного больше, если использовать их эффективно. Но главное, необходимо завершить реформу здравоохранения. А для этого следует понять, какой мы видим национальную модель здравоохранения. У нас медицина бесплатная, как это прописано в Конституции, или нет? А если платная, то за что человек платит? Если за то, что один лежит в палате с телевизором, то ради бога. Но это не имеет никакого отношения к лечению. А если ему предлагают платную операцию сегодня или бесплатную через два года, то это уже совсем другая история. Есть частные медучреждения, но в государственных клиниках, в государственной системе здравоохранения таких вещей быть не должно. Дождемся доклада — посмотрим. Но пока я, к сожалению, не вижу политической воли к изменению ситуации.
Роман Уколов
Источник: lenta.ru