Когда я говорю, что СССР был страной тотального вранья, мне обычно отвечают, что я это придумал, что я нагло клевещу на советских людей, которые были намного искреннее, добрее и лучше нынешних россиян. Причем так отвечают почти все – в том числе и те, кто считает СССР империей зла и только в страшных снах видит его возвращение.  Эти люди упрекают меня в попытке, как выразился один мой оппонент “размазать ответственность на всех”. Дескать, партийные чиновники и прочие бюрократы, конечно же, и правда врали, но не все же. Нет, отвечаю я, именно ВСЕ. Причем так повседневно и походя, что это даже не считалось враньем, скорее неким ритуалом — но вот содержание его от этого не менялось. Вранье остается враньем,  как его ни назови — если человек говорит то, что как он точно знает не соответствует истине, то это – вранье. Может быть даже во спасение, но все равно — вранье.

Первый раз с системой тотального вранья я столкнулся достаточно поздно — лет в шесть.  Гуляя  во дворе, я услышал некий анекдот про Леонида Ильича Брежнева, ничего в нем не понял и придя домой, пересказал маме.  Мама посмеялась вначале, а потом строго настрого запретила мне его кому-либо пересказывать. Вечером, когда пришел с работы отец, она пересказала этот анекдот ему (видимо, он был совсем свежий), они посмеялись вместе и еще раз  строго-настрого наказали мне, чтобы я ни в коем случае не вздумал рассказать это анекдот кому-либо еще. Я ничего не понимал — если это плохая история, то  зачем мама рассказала ее папе, а если хорошая, почему ее никому нельзя рассказывать?

Второй раз это было еще года через три — по случаю 25-летия Победы в школе задали сочинение на тему “Моя семья и Великая Отечественная война”. Надо было написать нечто в стиле нынешнего — “спасибо деду за Победу”. Но так случилось, что ни один из моих дедов не воевал — один получил семь лет в  1938 за ту самую “селедку на газете с портретом Сталина” и просидел всю войну в “Краслаге”, а второй уехал по какому-то спецнабору в 1940 году в Монголию и про них там просто забыли — вернулся из Монголии он только в 1946.

В общем, вот это все я честно и написал в сочинении. На следующий день маму вызвали в школу, где с ней по очереди беседовали моя учительница, завуч и директор школы. О чем шла беседа, я не знаю, но явившись домой. мама долго мне объясняла, что нельзя кому попало рассказывать, а тем более описывать ТАКИЕ вещи. А я никак не мог понять — какие “такие”? И что я должен был написать ВМЕСТО этого? Придумать все “из головы”? Нет, я наверное мог бы — врать, как любой мальчишка десяти лет от роду, я умел неплохо, но ведь это же была ШКОЛА и это же было ШКОЛЬНОЕ СОЧИНЕНИЕ. То, что именно в школьных сочинениях и надо врать в первую очередь, мне тогда еще было непонятно.

А потом мы переехали из нашего небольшого провинциального городка в почти миллионный краевой центр — Красноярск. И вот там уже я вплотную столкнулся с повседневным враньем. Политинформации, “ленинские зачеты”, всеобщее изучение “великой трилогии” Л. И. Брежнева — “Целина”, “Малая земля” и “Возрождение”…  Все, что излагалось в этих книгах и на этих уроках, ПОЛНОСТЬЮ противоречило тому, что люди знали из своего личного опыта — ну как можно было психически здоровому человеку поверить в то, что судьбу Великой Отечественной войны решил начальник политотдела одной из дивизий Леонид Ильич Брежнев в заурядном бою на одном из рядовых  участков фронта? Естественно, никто и не верил — но ГОВОРИЛИ-то именно так. А попробуй не скажи? В 1982 году меня чуть было не исключили из комсомола и из университета за то, что я процитировал на семинаре по “марксистско-ленинской философии”…  кого вы подумали? Правильно, Ленина, фразу о том, что “любое государство является в первую очередь аппаратом насилия”.  Отделался тройкой по философии и часовой нотацией на заседании универовского комитета комсомола…

Государству было мало того, что  население  страны работало за гроши на это самое государство. Государству надо было еще, чтобы население при этом демонстрировало “идеологическое единство”, искреннюю веру в тот бред, который на тот момент выдавался за “единственно верное марксистско-ленинское учение”.  А поскольку поверить в него было невозможно в принципе, то населению приходилось врать. И вот это вот непрерывное вранье и разлагало всю общественную и не только общественную жизнь в СССР. Невозможно врать в одном месте и быть честным во всех остальных. Вначале ты врешь на политинформации или парторгу цеха на “ленинском зачете”, потом ты начинаешь воровать детальки со склада готовой продукции и сдавать их мастеру  по второму разу, потом ты начинаешь подставлять своего напарника по конвейеру, забивая шпильку кувалдой (и делая узел таким образом неразборным в принципе), потом… Вот до последнего “потом”, когда каждый врет каждому по любому поводу и без повода, слава богу СССР не успел дойти — рухнул.

Я предвижу, что в одном из первых же комментариев мне напишут — а сейчас что, вранья меньше что ли? И я со всей ответственностью отвечу — да, меньше. Точнее так — сейчас вранье НЕ ТОТАЛЬНО. Сейчас можно прожить ни разу никому не соврав, а в СССР это было НЕВОЗМОЖНО в принципе. Еще раз — дело не в том, что советское государство врало своим гражданам, нынешнее, возможно, врет не меньше. Но разница в том, что нынешнее НЕ ТРЕБУЕТ ВРАТЬ от своих граждан. И именно поэтому — я НЕ ХОЧУ назад в Советский  Союз. Изо всех сил не хочу. И готов сделать все, от меня зависящее, чтобы такое возвращение никогда не состоялось.

Роберт Краснов

Источник: maxpark.com