Единоличное обладание ядерным оружием, помноженное на мощь первоклассной стратегической авиации, стало для Вашингтона своеобразным головокружением от успехов.
Американский журналист Арнольд Брофи в своей книге The Air Force («Военно-воздушные силы») подчеркивал: «Авиация поддерживала каждую наступательную операцию американских войск. В войне против Японии она, используя самое мощное современное оружие, сумела поставить противника на колени, хотя его армия оставалась боеспособной, а страна неоккупированной».
Ядерный «Пинчер»
Оставим за пределами статьи споры, что поставило Японию на колени – атомные бомбардировки ее городов или все-таки разгром Квантунской армии советскими войсками. Но тезис о применении ядерного оружия бомбардировщиками для слома способности неприятеля к сопротивлению, после чего остается принимать его капитуляцию, изрядно вскружил голову некоторым американским военным.
К ядерному планированию, направленному против СССР, в Пентагоне приступили весьма оперативно. В первом полугодии 1946-го на карты и в пояснительные записки к ним легли четыре варианта первого американского плана атомной войны против СССР, получившего название Pincher («Пинчер»). Опираясь на успешный опыт стратегических бомбардировок Германии и Японии, он предусматривал ведение против нашей страны тотальной воздушной войны. По плану Pincher бомбардировщики с атомными и обычными бомбами на борту должны были атаковать Советский Союз с передовых авиабаз на Британских островах, в Египте и Индии. В качестве первоочередных объектов для ударов определялись индустриальные районы, центры военной промышленности (прежде всего авиационной и танковой), крупные железнодорожные узлы, порты.
Впрочем, Pincher не был официально утвержден и оказался своего рода пробным камнем в планировании войны против СССР. Следующим подобным планом стал Boiler («Кипятильник», 1948), учитывавший некоторое сокращение общих военных ресурсов США и предусматривавший необходимость наземных оборонительных операций в Европе для сдерживания советских войск на рубеже Рейна.
По плану Boiler не просто допускались, но и рассматривались в качестве важного фактора для достижения целей войны массовая гибель населения и разрушение политико-административных центров. Впрочем, на этот счет еще в октябре 1945 года комитет начальников штабов вооруженных сил США представил на рассмотрение правительству документ, в котором излагались соображения о влиянии ядерного оружия на развитие военной стратегии. В нем, в частности, указывалось на желательность применения Соединенными Штатами ядерного оружия против крупных индустриальных центров вероятного противника еще и с тем, чтобы сломить стойкость его населения.
Развитием подходов, отраженных в планах Pincher и Boiler, стал Crankshaft («Коленчатый вал»), также делавший акцент на уничтожении населения. Однако поразмыслив, штабисты выпустили в 1949-м аналитический отчет, в котором пришли к выводу, что, уничтожив в первом «превентивном» ударе 30–40 процентов советской промышленности, США все же не смогут преодолеть волю советских людей к обороне. Наоборот, такой удар, несмотря на ужасающие последствия, их лишь сплотит.
Успешное испытание в 1949 году советского ядерного оружия изрядно обескуражило американский истеблишмент. Столь быстрой отдачи от нашего атомного проекта не ожидали.
«Толстяк» ручной сборки
Нужно сказать, что год окончания работы над тем или иным планом вовсе не означал начала войны против СССР. Так, Dropshot («Короткий удар», 1949) исходил из гипотетической возможности военного столкновения с Советским Союзом только в 1957 году. Согласно этому плану на СССР планировалось сбросить в течение первой 30-дневной фазы воздушного наступления 300 атомных бомб (более ранний план Charioteer – «Возничий», появившийся в середине 1948-го, предусматривал меньшее количество для этой фазы – 133 бомбы против 70 городов, из них восемь предназначались Москве и семь – Ленинграду).
На самом деле на момент составления этих планов ядерные арсеналы Америки были ограниченными. Поэтому планы ориентировались на их наращивание в последующие годы, которое только с 1948-го начало набирать высокие темпы. Если в 1946 году вооруженные силы США имели девять ядерных бомб общей мощностью 180 килотонн, в 1947-м – 13 на 260 килотонн, то в 1948-м – уже 50 на 1,25 мегатонны, а в 1949-м – 170 на 4,19 мегатонны. Первые серийные американские атомные бомбы Mk-III (по типу сброшенного на Нагасаки плутониевого Fat Man – «Толстяка») представляли собой изделия ручной сборки. В Лос-Аламосе одна такая бомба собиралась командой из 39 человек за два дня, причем в боеготовом состоянии она могла находиться в течение 48 часов, после чего ее приходилось разбирать для замены аккумуляторов, обеспечивающих срабатывание взрывателей. Да и нейтронные запалы типа Urchin приходилось на этих бомбах часто менять из-за малого периода полураспада использовавшегося в запалах полония-210. Модернизированная модель Mk-IV, которую сами американцы характеризуют как первую действительно полностью функциональную, появилась только в 1949 году. Кстати, на борту бомбардировщика корпус бомбы находился отдельно от ядерного заряда, который устанавливался только перед сбросом.
Очевидно, что все пересуды о возможности США развязать широкомасштабную ядерную агрессию против СССР сразу после окончания Второй мировой войны беспочвенны, но рост американского потенциала (с учетом качественного совершенствования) в дальнейшем представлял серьезную опасность. В ядерную гонку Советский Союз вступил всего с пятью атомными бомбами РДС-1 в спецхранилище Арзамаса-16, что было почти в 60 раз меньше, чем у американцев, – это данные на начало 1950 года. Через пять лет количество боевых ядерных зарядов СССР выросло до 200, а разрыв со Штатами сократился до одиннадцатикратного. А к началу 70-х Советский Союз имел возможность нанести по США упреждающий ядерный удар, который уничтожил бы порядка 70 процентов их индустриального потенциала и около 9/10 боевого состава вооруженных сил. Так был достигнут стратегический паритет – «равновесие страха».
Константин Чуприн
Источник: vpk-news.ru