12 августа ровно 15 лет исполняется одной из наиболее резонансных трагедий в новейшей российской истории – гибели российского атомного подводного крейсера “Курск” в Баренцевом море. Расследование аварии длилось несколько лет, но и до сего дня вокруг этой трагедии сохраняется ореол тайны и секретности. Левада-центр на днях провел опрос, приуроченный к печальному юбилею, результаты которого показали, что спустя полтора десятилетия люди стали иначе оценивать действия руководства страны. Тем не менее, мем “она утонула” остается для критиков этой самой власти одним из главных.
Согласно данным опроса “Левады”, количество людей, которые целиком или в большей степени считают, что власти сделали все возможное в тех условиях, выросло за 15 лет с 23% до 40%, число тех, кто считает, что власти “схалтурили”, сократилось с 72% до 33%. При этом, доля тех, кто выбрал более категоричную оценку – “власти определенно не сделали всего возможного”, снизилась втрое – с 37% до 11%. С другой стороны, затруднились с ответом в 2000 году лишь 6% опрошенных, сегодня – 26%. Чуть менее яркая, но столь же выраженная – динамика ответов на вопрос о том, правильно ли поступили российские власти, когда отказались от зарубежной помощи, но процент неопределившихся там еще выше – 32%.
Почему это происходит? Просто потому, что прошло много времени, и страсти вокруг самой крупной военной трагедии постсоветского периода, в которой погибли 118 моряков, поутихли? Может быть, потому, что эта трагедия обходится стороной представителями культуры и искусства? А, может, потому, что многие материалы засекречены и большинство граждан просто не рассчитывают получить достоверные ответы на вопросы? Или люди осознали, что если верна версия о торпедировании “Курска” американской субмариной, то мир стоял на грани “горячей” войны, которой не случилось?
Об этих версиях, о том, были ли сделаны выводы из этой трагедии и о том, когда можно будет поставить точку в деле “Курска”, рассказал в интервью Накануне.RU руководитель Центра исследования общественных прикладных проблем, военный журналист Александр Жилин.
Вопрос: Александр Иванович, как Вы прокомментируете результаты опроса “Левады”, почему ответы стали намного менее критичными по отношению к власти, а каждый четвертый вообще не смог сформулировать ответ?
Александр Жилин: Я думаю, что время сыграло свою определенную роль. Забылись подробности, забылось то, как все происходило, как несчастный экипаж стучал по перегородкам и просил о помощи. Но поскольку это была такая трагедия, в результате которой спокойно могла начаться третья мировая война, действия со стороны наших властей выглядели растерянно. Что я имею в виду. Если верна позиция, которую поддерживает независимая экспертная комиссия, которая проанализировала все очень подробно, то в итоге получается, что “Курск” погиб в результате торпедного удара американской подводной лодки. Согласно версии этой независимой группы российских морских специалистов, затяжка [реакции] была связана не столько с некими секретами – какие могут быть секреты, когда лодка задраена, и речь идет о судьбе экипажа, а речь шла о том, что официальная версия о взрыве нашей торпеды не выдерживала никакой критики.
Когда торпеда входит извне, то все рваные края у отверстия загнуты в лодку, поскольку инородный объект входит. А когда взрыв внутри, то все рваные края выгнуты наружу. Так вот, я прекрасно помню один момент, когда генеральный прокурор Российской Федерации, которого привлекли к этому делу, хоть я и не понимаю, зачем, он демонстрировал входное устройство только после того, когда туда спустились наши специалисты и обрезали эту обечайку. Она была вырезана сваркой и нам демонстрировали совершенно гладкое отверстие – улика была уничтожена. Надо еще понимать, что это были времена, когда ельцинизм был еще почти живой, когда жизнь русского человека ни во что не ставилась. Она и сейчас ни во что не ставится, но тогда не ставилась вообще. Поэтому, я глубоко убежден, что власти потеряли время, организации не было, которая бы могла быстро отреагировать на ситуацию, соответствующего технического оборудования тоже не было.
Вопрос: Другой вопрос “Левады” был связан с отказом от иностранной помощи – число тех, кто одобрил этот отказ, также выросло по сравнению с 2000 годом. Что бы Вы ответили на этот вопрос?
Александр Жилин: Я глубоко убежден, что если одному русскому угрожает опасность, плевать, к кому мы обращаемся – к шестому флоту США, к инопланетянам, к господу богу – государство обязано сделать все, чтобы этот русский гражданин был спасен. Так действует Израиль, так действуют США. У нас этого в политике государства не было и нет до сих пор. У меня иногда складывается впечатление, что для нашего государства люди – это биоматериал.
Вопрос: Вы сказали о том, что прошло много времени, и люди многое забыли. А Вы помните, как восприняли тогда эту трагедию, насколько сильным потрясением это было?
Александр Жилин: Я помню. С одной стороны, либеральная общественность устраивала истерики по поводу того, что “все пропало” и т.д. С другой стороны и патриотическое крыло выражало совершенно упаднические настроения. В тот момент, наверное, впервые в истории страны, лидер страны – Путин, поехал и встретился с родственниками погибших моряков. Это был поступок – поступок, достойный лидера страны. Ни до этого, ни после я особо не видел, чтобы такое происходило. И в тот момент, этот поступок, может быть, в значительной степени, снял напряжение. Если посмотрите архивы, там впервые были сделаны выплаты семьям погибших, совершенно колоссальные для российской действительности.
Вопрос: Для Путина как президента это было первым событием такого рода. Согласитесь ли с тем, что это было своеобразным “боевым крещением”, с которым он, по большому счету, справился?
Александр Жилин: Да, я считаю, что это так. Я считаю, что политик такого ранга, президент такой страны, как Россия, обязан был действовать таким образом, чтобы не довести ситуацию до войны. И он так и действовал. Он, как я считаю, взял максимум компенсаций от США, что не афишируется. Произошел форс-мажор, было стечение обстоятельств, атака была неумышленной, хотя американцы были в наших водах и вели себя просто как мерзавцы. Но коль скоро это произошло и нужно было думать, как развивать ситуацию дальше, Путин поступил правильно. Другое дело, что службы, которые находились и отвечали за спасение экипажа, включая правительство, они действовали просто безобразно. О людях никто не думал, хотя достаточно было обратиться к мировому сообществу, и ситуация могла быть совсем иной. В деталях могу ошибаться, но насколько я помню, там рядом находилось минимум два судна, которые могли помочь членам экипажа. Но, подчеркиваю, было стремление скрыть истинные причины произошедшего, и это было сделано неправильно, потому что дороже жизни людей нет ничего.
Вопрос: Можно ли сказать, что в деле Курска поставлены все точки, что из этой катастрофы были сделаны какие-то структурные выводы?
Александр Жилин: Я считаю, что если, не дай бог, повторись подобная ситуация еще раз, она снова застанет нас врасплох, снова будет авось, снова будет наша безалаберность. Я считаю, что точка в деле “Курска” будет поставлена тогда, когда будут оглашены документы и когда мы все узнаем, что на самом деле там произошло, будут честно проанализированы наработки, которые там были. Вот тогда можно будет говорить, что извлечены какие-то уроки. Пока речь идет о том, что мы, как всегда, все засекретили, положили под сукно, следом наступили какие-то выборы в парламент, и уже объективно эти вещи были важнее, а все остальное – уже неважно. Наши власти действуют по принципу “день прошел и слава богу”, сегодня в пропагандистском плане исправили ситуацию, а там постараемся, чтобы такого не происходило. Но посмотрите на те вещи, которые сегодня происходят. В Подмосковье столкнулись самолет и вертолет. Это немыслимая ситуация, когда самолетом управлял человек, не имеющий прав пилота. У нас спокойно разбирается 30 креплений рельсов, готовится теракт и сходит с рельс в Мордовии пассажирский поезд. Для меня все очевидно, там все сделано по классической схеме диверсий – перед мостом все разбирается, чтобы сошедший с рельс поезд вылетел на мост, разрушил его, а в результате – жуткая мясорубка, в которой не выживает никто. И опять нам начинают объяснять, что это плохое состояние полотна и т.д. Ну врите хотя бы прилично. Если в таком состоянии полотно, почему Якунин на свободе? Поэтому, я считаю, что никаких выводов не сделано, и мы будем снова и снова наступать на те же грабли.
Вопрос: Можно ли сказать, что гибель “Курска” в нашем общественном сознании останется чем-то вроде убийства Кеннеди для американцев, которое давно уже обросло легендами и остается символом таинственности, мистики и неразгаданного преступления, коварства властей и т.д.?
Александр Жилин: Да, так и есть, разница только одна. С “Курском” все понятно, и я считаю, что все это можно спокойно оглашать и делать выводы, анализировать, а в деле Кеннеди речь идет о борьбе кланов, и эти кланы не заинтересованы в том, чтобы истина стала доступна народу, обычным людям. Только поэтому никогда, или через лет 100, когда все это глубоко уйдет в историю, станет известно, что произошло. А у нас, в принципе, это совершенно очевидная вещь. Если бы анализом занималась какая-нибудь группа Высшей школы экономики, я бы отнесся к результатам скептически. Но я лично знаю морских офицеров, которые занимались анализом – это суперпрофессионалы советского уровня. Они разобрали все чуть ли не до молекул, как и что произошло. Поэтому, можно сравнивать, но лишь отчасти.
Вопрос: Оппоненты президента часто любят припоминать “она утонула”, но остается ли эта трагедия некой реперной точкой, определяющей для общества, или ее значимость размывается?
Александр Жилин: Я думаю, что размывается именно от недосказанности, от того, что мы не чтим память погибших моряков, что те мероприятия, которые происходят, имеют совершенно формализованный характер. Я считаю, что погибшие ребята – герои, они погибли во имя международной политической конъюнктуры. Фактически, можно сравнить, что их расстреляли во имя этой конъюнктуры, поскольку ситуация с неоказанием помощи – это то же самое, что взять и принять решение об уничтожении людей. Это моя точка зрения. Я считаю, что достаточно было времени, чтобы спасти ребят. Но сейчас это действительно размывается и будет забываться, к сожалению. Я думаю, что должны сниматься фильмы, должны быть мероприятия культурного плана. Должны дети, школьники чтить память этих героев. А у нас ничего этого нет, у нас все ориентировано на потребительство. Ну, подумаешь, моряки какие-то погибли, главное, чтобы пармезан был.
Сергей Табаринцев-Романов
Источник: nakanune.ru