Осенью 2016 года в Дагестане в течение одной недели пропали восемь местных жителей, некоторых из них похитили на глазах у свидетелей. Вскоре восемь человек были расстреляны во время спецоперации в соседней Чечне, а их тела сожжены. Генетические экспертизы показали их родство с семьями пропавших, но родственники не верят в официальную версию об их смерти, утверждая, что к похищениям могут быть причастны дагестанские силовики. Правозащитники полагают, что дело могут спустить на тормозах. Об этом пишет “Медиазона”.
В ночь с 8 на 9 октября 2016 года на проселочной дороге между селами Герзель и Энгель-Юрт в Гудермесском районе Чечни полицейские расстреляли две машины, в которой находились восемь человек. Как рассказывали потом силовики, они попытались остановить для проверки документов ехавшие со стороны Дагестана автомобили, но оттуда по ним открыли “прицельный огонь”. В ходе перестрелки все нападавшие погибли, после чего Следственный комитет возбудил уголовное дело о покушении на жизнь сотрудников правоохранительных органов (статья 317 УК) и незаконном обороте оружия (часть 2 статьи 222 УК).
Из постановления следует, что тем вечером из чеченского Центра “Э” поступила “оперативная информация” о возможном появлении в этом районе боевиков, и между селами выставили мобильные группы полицейских. Когда за 5 минут до полуночи они попытались остановить автомобили ВАЗ-2107 и ВАЗ-2114, их пассажиры открыли стрельбу “из автоматического оружия” и были убиты ответным огнем, а обе машины сгорели.
Причина возгорания в материалах дела не указана, внутри обнаружили восемь “сильно обгоревших” тел (по четыре трупа в каждой машине), а рядом – “металлические предметы”, похожие на автоматы и пистолеты. Возле места перестрелки подобрали 160 гильз и два патрона. Четверо полицейских, как сказано в документе, “получили ранения различной степени тяжести”.
“Кавказский узел”, ссылаясь на источник в МВД, сообщал, что у всех четверых были обнаружены огнестрельные ранения, однако в документах судмедэкспертизы у всех пострадавших указано лишь сотрясение головного мозга, кроме того, один из них получил осколочное ранение левой половины грудной клетки, другой – ушибленную рану левого предплечья, еще двое – ушибленные раны затылочной области головы.
9 октября глава Чечни Рамзан Кадыров заявил, что указанная бандгруппа предпринимала попытки организовать диверсии в Чечне на протяжении последних двух-трех месяцев, а одним из убитых был лидер хасавюртовских боевиков Али Демильханов, которого до этого несколько раз объявляли погибшим. Однако опознать тех, кто действительно находился в расстрелянных машинах, оказалось невозможно из-за того, что их тела очень сильно обгорели.
Перестрелкой заинтересовались родственники восьми жителей Дагестана, пропавших незадолго до этой перестрелки. “Нас насторожило, что нападавших было восемь, что они были из Дагестана, – вспоминает родственник одного из молодых людей. – Потому что аналогичные случаи были и здесь: брали людей в одном районе, а потом находили их в другом убитыми под видом боевиков. Плюс к этому одна из машин, которые сожгли, “четырнадцатая” – у [одного из пропавших] была такая”.
28 сентября, за десять дней до расстрела, в Дагестане были похищены жившие в Хасавюрте Ислам Магомедов, Пахрудин Махаев и Гашим Узданов, а также их знакомый из Каспийска Шамиль Джамалутдинов. Они должны были встретиться, чтобы получить цемент для строительства дома, но на обратном пути пропали: Ислам Магомедов сообщил жене, что они уже въехали в Махачкалу, однако еще через час дозвониться до него уже не удалось, и домой Магомедов так и не вернулся. На следующее утро мать Магомедова обратилась в полицию, решив, что молодые люди могли попасть в аварию, однако местные полицейские предположили, что Магомедов “заночевал у любовницы”, и не зарегистрировали взятое у женщины заявление.
После того, как ни Магомедов, ни его друзья не вернулись, 30 сентября родители всех троих поехали в Махачкалу и в отделе полиции по Советскому району написали заявление об их пропаже. Отследив местонахождение их телефонов, родные выяснили, что молодые люди пропали рядом со зданием махачкалинского Центра по противодействию экстремизму МВД. Родные предположили, что потерпевших похитили с целью выкупа, и один из сотрудников центра даже сообщил их приметы, однако впоследствии “все всё стали отрицать”. А через несколько месяцев после исчезновения молодых людей кто-то стал читать сообщения в What’sApp, которые мать одного из пропавших отправляла сыну.
4 октября того же 2016 года были похищены еще четверо жителей Хасавюрта Клыч Клычев, Госен Госенов и двоюродные братья Джамалутдиновы. Госенов пропал на территории автосервиса, куда заехал, чтобы помочь другу отремонтировать авто. “Он все не приезжал, поэтому в последующем я еще несколько раз звонила, но он уже не отвечал. Телефон был выключен и мне стало что-то неспокойно на душе”, – вспоминает мать Госенова.
Позже работники станции техобслуживания, на которую приехали Госен и его друзья, рассказали их родственникам, что примерно в это время на территорию заехала черная Toyota Land Cruiser 100, и четверо или пятеро вооруженных людей в черной одежде и в масках схватили двух молодых людей. На вопрос одного из очевидцев похищения один из похитителей заявил, что молодые люди якобы совершили убийство, а после похищения обсуждали, что “машину нужно забрать в отдел”.
При этом троих забрали на территории автосервиса, а четвертого – Шамиля Джамалутдинова – забрали после того, как тот отправился доставить товар клиентке. Слежку обнаружила жена Джамалутдинова, а через полчаса после его отъезда ей с неизвестного номера позвонила женщина, которая сказала, что ее мужа похитили. Свидетелей похищения при этом не опросили до сих пор, а некоторые из них отказались общаться с семьей Джамалутдинова из-за угроз похитителей.
Родные первой и второй четверки сразу связали два похищения, поскольку практически все молодые люди были знакомы друг с другом. На следующий день после пропажи второй четверки, 5 октября, около полусотни родственников похищенных вышли с их фотографиями на центральную площадь Махачкалы. Полицейские собирались разогнать митингующих, но к ним вышел сотрудник администрации главы республики и провел родителей на встречу с вице-премьером Дагестана Рамазаном Джафаровым.
“Он пригласил нас, по одному представителю от первой четверки пропавших, и мы ему объяснили, что их забрали. Он взял какой-то листок, сказал: о ваших ребятах ничего нет, но вот вчера по сводкам МВД задержаны Джамалутдинов Шамиль, Джамалутдинов Камиль, Клычев Клыч, Госенов Госен. Я его перебила и говорю, что это не наши ребята. Он отложил листок и сказал: ну, по вашим ребятам ничего нет. То есть у них были сведения по второй четверке, но потом они и это стали отрицать”, – рассказывает мать Пахрудина Махаева. По ее словам, на следующий день родственники снова вышли на площадь, и на второй встрече с Джафаровым тот заявил, что не располагает никакой информацией о пропавших, а накануне его якобы “неправильно поняли”.
Еще через день, 7 октября, отдел Следственного комитета по Каспийску, проверявший информацию о пропаже первой четверки, возбудил уголовное дело об их похищении (пункт “ж” части 2 статьи 126 УК). Одновременно с этим в Хасавюрте межрайонный следственный отдел возбудил по этой же статье два дела – о похищении троих молодых людей на станции техобслуживания (пункты “а”, “в”, “г” и “ж” части 2 статьи 126 УК) и о похищении Шамиля Джамалутдинова недалеко от его дома (часть 1 статьи 126 УК).
11 октября – через три дня после расстрела двух автомобилей в Чечне – родители снова вышли на площадь. На этот раз к ним присоединились родственники дагестанцев, подобным же образом похищенных или пропавших в течение последних лет, в первую очередь, тех, кто исчез с июня по октябрь 2016 года. в эти месяцы по Дагестану “прошла волна похищений”, в ходе которой пропали 15 человек.
Эксгумированные тела убитых стали предметом шантажа
Осенью 2016 года правозащитный центр “Мемориал” рассказал о всплеске похищений на Северном Кавказе и активизации “эскадронов смерти”. По словам правозащитников, одного или нескольких человек, как правило, знакомых друг с другом, с интервалом в несколько часов похищают или они “исчезают” при невыясненных обстоятельствах. Через несколько дней или недель после этого официальные структуры публикуют сообщение о произошедшем самоподрыве боевиков или боестолкновении, в ходе которого сотрудники силовых структур потерь, как правило, не несут, а число убитых боевиков в точности совпадает с числом пропавших людей.
Силовики объясняют исчезновение людей их уходом “в лес”, возбуждают уголовное дело, которое немедленно прекращается в связи со смертью подозреваемых. При этом заявления родственников и других свидетелей о похищениях и о том, что на трупах зачастую присутствуют следы пыток, просто игнорируют.
Когда после сообщений о перестрелке возле Энгель-Юрта родители восьмерых похищенных приехали в Чечню, они смогли осмотреть место расстрела, поговорить с местными жителями и осмотреть сгоревшие машины, одна из которых оказалась принадлежавшей Клычу Клычеву. Некоторое время спустя следователи назначили проведение ДНК-теста, и результаты оказались готовы в конце 2016 года, но родителям позволили ознакомиться с ними только летом 2017 года. Эксперты указали, что ДНК-профили шести из восьми убитых в Чечне совпали с образцами ДНК родственников похищенных. Однако родственники не могли поверить в гибель своих детей и добились проведения новой экспертизы: хотя она совпала с выводами предыдущих исследований, родные заявили, что речь идет о неких старых трупах, которые сожгли, чтобы их невозможно было опознать. А на требование забрать тела убитых в перестрелке они получили отказ.
Смущает родственников и тот факт, что в экспертизах тела убитых описаны почти одинаково, и в момент перестрелки они находились в положении сидя с запрокинутыми головами, хотя должны были двигаться, чтобы стрелять, и попытаться выпрыгнуть из машин, когда те загорелись. Более того, не получается и установить собственно причину смерти из-за сильно обгоревших тел: именно этот факт родные похищенных считают подтверждением того, что никакого боестолкновения не было, а стрельба и поджог машин были лишь инсценировкой. Показания потерпевших силовиков также оказались подозрительно похожи друг на друга: все они ссылаются на взрыв, контузию и потерю сознания, и, приходя в себя обнаруживают горящие авто.
Недовольны родственники и тем, как в Дагестане расследуются дела о похищениях – там уже сменилось несколько следователей, которые только тянут время. После передачи дел в Махачкалу родственники не имеют доступа ко всем документам, также, по их словам, следствие не приобщило к делу видеозаписи похищения Клычева, не допросило свидетелей похищения Шамиля Джамалутдинова и не запросило вовремя детализацию звонков пропавших в Махачкале. Биллинг мобильных телефонов похищенных 28 сентября следователи получили спустя две недели, но никакого анализа делать не стали, а родным позволили с ним ознакомиться лишь через несколько месяцев.
Родители требуют от следствия выяснить, кто из сотрудников дагестанского Центра “Э” участвовал в спецоперации в Чечне, и допросить их. В материалах уголовного дела о перестрелке действительно несколько раз упоминается, что они входили в состав мобильных групп, патрулировавших дорогу в ту ночь, однако, по словам родных, следователь допросил только нескольких сотрудников Центра “Э” из Хасавюрта, дежуривших 8-9 октября 2016 года – те свое участие в спецоперации отрицают.
По данным родителей, летом 2018 года махачкалинскому следователю поручили допросить весь состав ЦПЭ Дагестана, и осенью тот сообщил, что никто из сотрудников Центра “Э” в перестрелке не участвовал. Кроме того, родственники считают, что дела о перестрелке и похищениях необходимо объединить в одно производство как преступления, совершенные одной группой лиц, однако им в этом отказывают и даже не пытаются объяснить, каким образом отдельно похищенные люди оказались вместе спустя столько времени. При этом некоторые из молодых людей стояли в МВД на профилактическом учете как “религиозные экстремисты”.
Еще одной проблемой является то, что чеченское следствие с лета 2018 года пытается прекратить дело о перестрелке в связи с гибелью подозреваемых, но родные погибших обвиняемых выступают против этого. Поэтому Следственный комитет Чечни намерен подготовить обвинительное заключение и направить дело в суд, начав процесс над умершими. В сентябре, после ходатайства адвоката Андрея Сабинина, тела убитых эксгумировали для установления причин смерти: от результатов расследования зависит и расследование дагестанского дела о похищениях.
“Ситуация сложна тем, что в Дагестане, как ни крути, пытаются расследовать дело об их насильственном похищении, но оно просматривается как достаточно бесперспективное, а в Чечне заканчивают расследование дела, связанного с тем, что они, согласно собранным там доказательствам, являются участниками боестолкновения с правоохранительными органами. В этом и возникает феномен: то есть как люди, которых похитили, могли через две недели оказаться боевиками?” – рассуждает Сабинин.
Он предполагает, что дело либо приостановят, либо прекратят после решения следствия и суда в Чечне. Родственники похищенных намерены обратиться в Европейский суд, в том числе в связи с неэффективным расследованием дела: 26 ноября их снова вызвали в Следственный комитет Чечни и снова уговаривали подписать согласие на прекращение дела, обещая отдать тела погибших.
“Если это наши дети, то они давно в раю. А тела оставьте себе”, – ответила одна из матерей.
“До этого случая я не знала, что такое бывает, я таких слов не знала: забрали, потеряли и так далее, – говорит Бурлият Махаева, мать пропавшего 28 сентября Пахрудина Махаева. – Я всегда была на стороне закона и считала, что если не будет полицейских, значит, будет произвол, сплошное беззаконие. Вот есть преступники и есть закон, по которому их должны судить. А здесь, оказывается, такая грязь, теперь я поняла, что они по локоть в грязи и крови. Тяжело это принять”.
Подобные ситуации всплывают на фоне доклада о тяжких нарушениях прав человека в Чеченской Республике, который был недавно представлен на постоянном Совете ОБСЕ. По его данным, проживающие в Чечне граждане России живут в условиях абсолютного поражения в своих конституционных правах и тотальной безнаказанности властей и республиканских спецслужб.
Расследование подтвердило факт систематических массовых незаконных задержаний жителей Чечни и существование многочисленных мест незаконного лишения свободы с применением пыток и в условиях отсутствия какой бы то ни было юридической помощи. Главной причиной массового задержания и пыток людей становится выкуп как плата за свободу, при этом в своих конституционных правах поражены даже представители судебной власти, а анти-гейскую кампанию в Чечне курируют с самого верха. Власти Чечни назвали доклад предвзятым и беспочвенным.
Между тем на днях СМИ рассказали о деле русского гомосексуала-жителя Чечни, который был задержан в середине марта 2017 года полицейскими Грозного. Мужчину избили, требуя назвать имена тех, с кем он вступал в интимные отношения, после чего подвергли заключению в подвале управления полиции, а через две недели выпустили. В августе того же года он обратился в Следственный комитет: хотя его показания были подтверждены материалами следствия, а двое из его сокамерников впоследствии погибли при странных обстоятельствах, следователь не нашел оснований для возбуждения уголовного дела.