Дело было в Совдепе. Дело было осенью 1984 года. Дело было на картошке.
Как и положено всем советским студентам, 1 сентября мы убыли в места не столь отдалённые, дабы помочь советским колхозникам собрать урожай картофеля. Для чего весь наш второй курс – со всех потоков – был дислоцирован в пионерском лагере «Звёздочка» в Нарофоминском районе.
Как я уже рассказывал, моя Альма Матер славилась тем, что представителей мужского пола в ней было процентов десять от общего числа учащихся. Например, в моей группе из 25 человек юношей было только двое, включая меня. И примерно такая пропорция в общем и целом сохранялась почти во всех группах на всех специальностях. В чём тут было дело мне неведомо, но факт есть факт.
В связи с такой жуткой половой диспропорцией, перед руководством встала задача правильного использования скудного наличного состава юношей. Для начала нас поставили на подбор. Что это такое? Сейчас объясню.
В сухую погоду картошка убирается не вручную, а при помощи такого чуда техники, как картофелеуборочные комбайны. Я до сентября 1984 года очень много видел хлебоуборочных комбайнов, а вот картофелеуборочные были для меня в диковинку. Картофелеуборочный комбайн тех времён представлял из себя такую дуру, нечто вроде экскаватора, с резаком впереди и огромным сетчатым колесом-бункером на корме. Резак вгрызается в почву и вырывает из неё плоды картофеля. Конечно же вместе с землёй. Затем эта нафаршированная картофелем земля поступает в бункер-колесо, которое вертится и взбалтывает землю, отделяя от неё картошку. Затем по транспортёру картошка поступает в верхнюю часть, где сидит порядка десяти студенток, задача которых заключается в дополнительной сортировке картошки, ну а далее по транспортёру картошка попадает в кузов грузовика и увозится на склад.
Поскольку картофелеуборочные комбайны были не какими-то там американскими или немецкими, а родными, советскими, а, как знает каждый советский человек, «советское – значит отличное», то часть картошки из заднего огромного вращающегося колёсного бункера вываливалась на землю. И поэтому в кильватере комбайна должны с унылым видом плестись несколько человек, подбирающих с земли вывалившуюся картошку и складывающую её в вёдра, болтающиеся в руке. Так сказать, механизация ручного труда по-советски.
Вот на такой не тяжёлый, но нудный труд сперва поставили всех юношей, прибывших на картошку. В принципе, это было неплохо – комбайн идёт медленно, так что сзади мы шлялись неторопливо и травили анекдоты. Да при этом – слава советской технике – подопечный комбайн периодически ломался и останавливался, так что мы залезали вовнутрь и болтали со студентками. Сами понимаете, как это приятственно – вместо подбора картошки перебрасываться шутками со студентками, симпатичность которых не уродовалась даже телогрейками и резиновыми сапогам.
Потом волею Зевеса солнечные дни прекратились и началась их полная противоположность – дожди. В дождь картофелеуборочный комбайн работать не может и картошку надо собирать вручную. Для нас и тут нашли особое задание. Девушки на корточках ползали по полю, наполняя картошкой холщовые мешки. Эти мешки затем надо было со всего поля собирать и грузить в грузовики. Вот сбором этих 50-килограммовых мешков и занимались юноши. И снова получилось как-то так, что на долю юношей досталась работа как-то более лёгкая, чем на долю девушек, ибо собрать с поля все мешки и закидать их в кузов автомобилей было делом довольно быстрым, а вот весь день на корточках в грязи собирать эту картошку было конкретным мраком.
Ну а мы – юноши – чаще просто болтались по полю и травили разные истории. Иной раз девчонкам помогали картошку собирать. Или картошку пекли в вёдрах. Водовку припивали, конечно же – «андроповку», истории всякие травили. Между прочим, именно на картошке осенью 1984 года я впервые услышал истории про репрессии 30-х. Для меня это были почти что истории из «1001 ночи». Я просто поверить не мог, что такое могло происходить в СССР. А ещё один доцент со статистики как-то устроил лекцию по младенческой смертности и потреблению алкоголя, от чего я и вовсе выпал в осадок. Мои представления об СССР той осенью 1984 года получили очень сильную коррекцию.
В общем, нас бросали то туда, то сюда. Двое наших парней, уже отслуживших в армии, очень быстро пристроились на кухне котломоями и с нами в поля более не ездили. Через какое-то время они выправили себе какие-то фиктивные справки, дабы с картошки улизнуть. Начальник трудового десанта – подполковник с военной кафедры – был в принципе не против, но поставил условие – они должны были найти себе замену. Ну они и стали искать замену, предложив сменить их на этом посту мне и моему приятелю.
В должность котломоя входило помимо мойки и чистки котлов после завтрака/обеда/ужина ещё поездки с завхозом за продуктами, за ежедневными двумя бидонами молока, хлебом и разными там овощами-фруктами. Мы с приятелем рассудили, что отслужившие в армии сокурсники в жизни понимают поболе нашего и зря на такую должность не стали бы устраиваться, поэтому мы согласились сменить их на трудовой вахте. И началось у нас со Славкой (назову его так) отдельное времяпрепровождение.
Вставать нам приходилось раньше, чем всем остальным. Ещё даже до поваров. Это был единственный минус. Зато плюсов было хоть отбавляй. Вёдрами.
Во-первых, в поля мы не ездили. Во-вторых, были всегда возле кухни. В-третьих, ездили по разным забавным местам, вроде коровников. Когда мы приезжали за молоком, то шли в помещение, в котором находился охлаждающий чан с только что надоенным молоком. Как нам объяснили, 12-часовая дойка – самая жирная. Нам сразу давали испить по литру только что надоенного молока – ничего, кажется, вкуснее никогда не пивал. После этого мы тащили – упираясь друг другу в плечо – два полных тяжеленных бидона в машину. Потом ехали за только что испечённым хлебом. После ужина с поварским коллективом – тоже студентами, прошедшими армию – кушали яичницу, запивая сливками из бидонов. В общем, в армии, в которую я попал буквально через пару месяцев, я потом часто с тоской вспоминал эти денёчки. Особенно в наряде по столовой.
Грузовую машину, которую закрепили колхозники за нами, водил дядя Коля. Это был мужик лет около 50. Серьёзный был такой мужчина. Обстоятельный. Самое главное, он был коммунистом. И не просто коммунистом, а членом парткома колхоза, в который мы попали. Впрочем, кажется это был не колхоз, а совхоз, но для повествования это особой роли не играет.
Однажды отправили нас в какую-то дальнюю даль за яблоками. В том колхозе (или совхозе), которому мы помогали, своих яблок не было и мы поехали куда-то в другое место. Ну не суть, в общем. Прибыли на склад, получили по накладным как положено десяток деревянных ящиков с красными яблоками. Когда ящики мы мужественно погрузили и сами уселись в кузов, дядя Коля подошёл к кузову и кинул нам со Славкой какую-то кошёлку со словами: «Наберите мне яблок сюда». После чего сел в кабину и машина поехала. Мы со Славкой не остолбенели, но почувствовали себя как-то не очень хорошо. Не то чтобы нас поразил сам факт того, что нам предложили своровать яблок. В детстве яблоки я из садов воровал. Но одно дело своровать из чужого сада на даче пару яблок, а совсем другое – сломать ящик, полученный по накладной, и набивать этими яблоками чью-то кошёлку. Да и сам бесцеремонный тон, чуть ли не приказ, как-то коробил. Ну а то, что это предложил сделать не какой-то тракторист, а член парткома – это вообще было нечто для нас запредельное. В общем, несколько озадаченно мы себя почувствовали.
Тут следует сделать лирическое отступление. С точки зрения правильной советской пропаганды, этот дядя Коля был вором и решил втянуть нас в свои грязные делишки. Как правильные комсомольцы – а мы были правильными комсомольцами, я так даже членом бюро потока, регулярно клеймящим в стенной печати агрессивные планы НАТО, – так вот как правильные комсомольцы мы должны были: а) послать дядю Колю нахер и б) сообщить о поведении дяди Коли «кому следует».
Но это в теории. Васёк Трубачёв поступил бы именно так. И Волька ибн Алёша тоже. Не говоря уже про героев-молодогвардейцев. А вот в 80-х годах между правильной пропагандой и реальной жизнью уже существовал изрядный зазор. Да и к тому же я перед институтом отработал год лаборантом и уже понимал, что в жизни оно далеко не всегда «как в кино». Но так явно участвовать в воровстве государственной собственности ранее никто не предлагал.
В общем, поставил нас дядя Коля пере дилеммой. С одной стороны, вытаскивать из ящиков яблоки дико не хотелось. С другой стороны, точно также дико не хотелось портить отношения с водилой, с которым мы каждый день ездили по разным делам. Да и вроде бы не такое уж ужасное воровство – подумаешь, яблоки. И, строго говоря, то что повара вечером делали яичницу с помидорами – это разве не воровство было? А мы ведь её уплетали за обе щёки. Короче, мы вытащили несколько яблок из ящиков и успокоились. Яблоки были крупные, так что вроде как бы мы решили, что член парткома будет доволен.
Но член парткома оказался недоволен. Когда он взял свою сумку, то был очень разочарован, что она не лопается от битком набитых в неё яблок. И своё разочарование скрывать не стал, высказав нам, что он нас постоянно всюду возит, а мы не могли ему полную сумку яблоками набить. Вот гад – он нас возит! Словно он нам экскурсии устраивал, а не мы за продуктами для лагеря ездили. В общем, нехороший осадок от всего этого остался. И оттого, что мы таки эти яблоки из ящиков вытащили, и оттого, что делали мы это по указанию коммуниста, члена парткома, ну и вообще как-то что-то точило душу.
К чему я это написал? Да так, вообще, просто штришок. Советский Союз в фотовитрине ТАСС и Советский Союз в каком-нибудь Нарофоминском районе – он разный был. Да, были инфантилы, которые благополучно замечали только «парадный» СССР и сейчас бодро строчат в комментариях: «мы видимо жили в разных СССР». Да нет, милые, в одном СССР мы жили, в одном. Но некоторым гражданам было удобно замечать только тот СССР, который показывали в программе «Время», а изнанку жизни они видеть не хотели. А она была. Причём эта изнанка советской жизни на самом деле настоящей жизнью и была.
А парадные фотографии в журнале «Огонёк»… Знаете, сейчас любой корпоративный сайт покажет вам свою фирму такой красивой и чудесной, что просто любо-дорого. Но вот наберите в поисковике название фирмы и столько всего интересного откроется, что просто караул. Вот с СССР точно также. Красивых фотографий с убирающими бескрайние поля пшеницы комбайнами нафотографировать было можно. И потом издать эти фотографии миллионным тиражами. А вот матюги комбайнёров, которые эту самую технику обслуживали и у которых она ломалась постоянно, в кадр не попадали. И про членов парткома, ворующих яблоки и чего посерьёзнее, в журнале «Огонёк» в 1984 году не печатали. А если бы напечатали, то редактор «Огонька» вылетел бы со своей должности в течении 24 часов, если не быстрее. Вот такой он был – великий могучий Советский Союз. Своеобразный. И очень витиеватый.
germanych
Источник: germanych.livejournal.com