«Мы не будем просить помилования», – заявили 16-20-летние советские юноши и девушки, которые в начале 1950-х хотели свергнуть Сталина
Прошедший День памяти жертв политических репрессий запомнился ещё и тем, что мэрия Москвы пыталась запретить акцию «Возвращение имен», которая проводится уже двенадцать лет у Соловецкого камня – на Лубянской площади, напротив здания НКВД-КГБ-ФСБ. Но затем, под давлением общественности, власть пошла на попятную.
Безусловно, надо вспоминать, помнить, более того – постоянно напоминать нам, беспамятным, о трагических страницах истории, о жертвах репрессий тоталитарного режима, – пишет Сергей Баймухаметов:
Вместе с тем отмечу: нам надо также знать, что были не только жертвы, обреченные на заклание – были юноши и девушки, которые боролись, хотели свергнуть Сталина, репрессивный режим.
Одна из них – активистка общества «Мемориал» Сусанна Соломоновна Печуро. Она умерла пять лет назад, на 81-м году жизни. Сусанна Печуро и её товарищи – не жертвы, они – борцы, они знали, на что шли и что их ждёт.
Троих – Бориса Слуцкого, Владлена Фурмана и Евгения Гуревича – расстреляли.
К 25 годам заключения были приговорены Ирэна Аргинская, Ида Винникова, Феликс Воин, Григорий Мазур, Владимир Мельников, Екатерина Панфилова, Сусанна Печуро, Алла Рейф, Майя Улановская, Инна Эльгиссер.
К 10 годам лагерей – Тамара Рабинович, Галина Смирнова, Нина Уфлянд.
Самому старшему из них было двадцать лет, младшим, Нине Уфлянд и Сусанне Печуро – шестнадцать -семнадцать. Что же такого они совершили?
Они занимались в литературном кружке Московского дома пионеров, в 1949–1950 годах. От разговоров о поэзии и прозе перешли к политическим темам, и создали «Союз борьбы за дело революции». Цель – восстановление в стране ленинских принципов народовластия.
«Мы все читали Ленина. «Государство и революция» была наша настольная книга. И то, что делается, с принципами ленинскими, с принципами «Государства и революции» не совпадает ни в чём, – вспоминала Сусанна Соломоновна. – Прочитав воспоминания Веры Фигнер, мы сделали гектограф, использовав для этого игрушечные утюжок и кастрюльки. С его помощью мы напечатали несколько коротких статей на различные темы и несколько экземпляров программы Мы с друзьями говорили: что можно сделать, чтобы убрать эту власть, и как создать настоящую демократию, о которой говорил Ленин. И понимали, что эти разговоры не пройдут даром… Мы знали, что обречены. Каждая наша встреча была как праздник, а каждое расставание – навсегда».
Их арестовали в начале 1951 года.
«И когда ребятам объявили высшую меру, все стали кричать и плакать. И кто-то сзади кричал: «Пишите на помилование, просите помилования!». Женя обернулся и сказал: «Мы не будем просить помилования».
Да, были такие юноши и девушки в стране Советов. В семидесятые годы в литературных поездках встречался с известным поэтом Анатолием Жигулиным. В 1947 году девятиклассники одной из воронежских школ – Борис Батуев, Юрий Киселев, Игорь Злотник и Анатолий Жигулин создали подпольную «Коммунистическую партию молодежи». Утвердили программу, выпускали рукописный журнал. Цель – распространение подлинного марксистско-ленинского учения, свержение Сталина. Осенью 49-го их арестовали, приговорил к лагерным срокам от пяти до десяти лет. Через сорок лет, в 1988-м, вышла знаменитая автобиографическая повесть Жигулина «Чёрные камни» – о их попытках борьбы, аресте, суде, лагере.
Анатолий Жигулин, Сусанна Печуро и их сверстники-соратники известны многим. По книгам, по материалам в газетах и журналах. Понятно, у них ведь была подпольная антисталинская организация, что само по себе – факт по тем временам необыкновенный.
А про Александра Кузьмича Ветрова никто не знает, кроме родных, близких, друзей. Он о свержении власти Сталина и не думал, и он был один, сам по себе. Один из миллионов безвестных. Мы с ним дружили, работали вместе в редакции областного радио. Наверно, со стороны казалась странной закадычная, на «ты», дружба мальчишки с мужчиной старше его на 28 лет. Видимо, так сложилось, потому что занимались одним делом – литературным. Свою первую собаку я назвал в его честь – Кузя. Кузьмич смеялся и гордился. И ещё доволен был, что я завел не высокопородную зверину, а лохматую дворнягу. Как и многие зэки, Кузьмич видеть не мог овчарок…
Выйдя из лагеря, закончив индустриальный техникум, поработав начальником планового отдела завода железобетонных изделий, он стал писать… юмористические и сатирические рассказы. Издал несколько книг. Последний его сборник – «Ультиматум» – в 1973 году отметила «Литературная газета». Признание «Литературки» для любого автора, тем более, провинциального, для его друзей и близких –в те годы значило очень много.
Юмор у Кузьмича был своеобразный. Конечно, ничего зэковского в печать выйти не могло. Оставалось лишь в быту, вобщении. Так, если кто-то жаловался, что чего-то ему мало, не хватает, Кузьмич неизменно вставлял: «Не беспокойся, прокурор добавит…» А каторжная песняцарских времен «Бродяга к Байкалу подходит, рыбацкую лодку берет, унылую песню заводит…» продолжалась словами: «О Сталине что-то поет…»
Кузьмич умер 27 октября 1979-го, не дожив и до шестидесяти лет. И не где-нибудь, а в Джезказгане. Уехал работать в края, где провел восемь лет на зоне, на страшной славы джезказганских медных рудниках. О тех годах написал повесть «Град». Её нет в нынешнем открытом информационном пространстве. Возможно, после его смерти рукопись затерялась. А она была, Кузьмич говорил мне, что посылал её в «Новый мир», показывал сочувственно-благожелательный ответ Анатолия Иващенко. «Лагерную тему» уже в середине 60-х «закрыли».
За что арестовали, осудили по статье 58-10 (Измена Родине) и бросили за колючую проволоку восемнадцатилетнего парня? Вначале отмечу очень существенную деталь: Жигулин, Печуро и их товарищи – идейные борцы со сталинским режимом – родились в 30-е годы. А Кузьмич – 1922 года рождения. Десять-двенадцать лет разницы. Но они схожи в главном – в наивности, чистоте, искренности, патриотизме.
В 1938 году, в кровавый угар Большого террора, ученик 9-го класса средней школы № 44 города Петропавловска Северо-Казахстанской области Саша Ветров писал Сталину, что он знает многих репрессированных, отцов своих сверстников, что это честные люди и честные коммунисты. Но их почему-то объявили «врагами народа». В стране процветает доносительство, попираются основы новой, только что принятой Конституции СССР.
Что должно было последовать после такого письма? Два года (!)– ничего… Ему дали закончить девятый класс, потом – десятый. И когда все готовились к экзаменам на аттестат зрелости, жили в радостном ожидании новой жизни – за ним приехали, 10 мая 1940 года. И в тот же вечер, в 23.40 – начали первый допрос. Он, как и все последующие, проходил при полном непонимании сторон. Следователь говорил ему, что он «враг», а Саша доказывал, что он – патриот, он – за Советскую власть.
На суд не допустили даже отца, процесс проходил в закрытом режиме. В последнем слове он снова доказывал: «Не признаю того, что я против Советской власти, я проявлял максимум патриотизма».
Приговор: 8 лет лишения свободы и 3 года – на зэковском языке – «по рогам», то есть поражения в правах. Потом, десятилетия спустя, Кузьмич с печально-сардонической улыбкой говорил, что миллионы были «безвинные», а он-то, как выяснилось, «сидел по делу».
16-летний Саша Ветров в 1938 году писал Сталину:
«Дело в том, что я, гражданин СССР, недоволен политикой правительства и положением в стране. Я недоволен жизнью моего народа. Я не люблю закрывать глаза на действительность. Я люблю правду. А Вы как коммунист должны обладать этими качествами в большей мере, чем я, беспартийный. Поэтому я и пишу Вам правду. Не испугайтесь ее, раскройте глаза, отбросьте в сторону тошнотворные приветствия от «народа», слушайте меня… Большевики сильны от природы тем, что они держали связь с народом. Я предлагаю спасти Родину и Советскую власть».
Вот каким оно было, наше старшее поколение.