2018 год стал для России годом фронтального наступления офшорной аристократии на права и свободы человека. После триумфального переизбрания Путина он, похоже, делегировал своим либеральным назначенцам полную свободу реформаторского произвола, сконцентрировавшись на чем-то более важном лично для себя.
Результатом стала беспрецедентная с ельцинских времен демонстрация враждебности государства народу. В рамках концепции «люди — новая нефть» либералы, поставленные президентом Путиным на социально-экономический блок, сразу после выборов развернули комплексное ограбление граждан, не применяя против них разве что «гидроразрыв пласта».
Эти меры вводились либо без каких-либо внятных обоснований вообще (как повышение НДС и штрафов, а также «налоговый маневр», обеспечивший взлет цен на бензин), либо с откровенно лживыми и не имеющими никакого отношения к реальности объяснениями (как, например, пенсионная реформа). Наглое вранье власти в стиле «денег нет» в условиях хронически профицитного бюджета, захлебывающегося от денег (неиспользуемые остатки его средств выросли только за первые 10 месяцев на 3 трлн.руб. и превысили 10 трлн.) сделало реформы тяжким оскорблением, внезапно и неспровоцированно нанесенным обществу.
Результатом стал конец «крымского консенсуса»: общество воочию убедилось в злонамеренности государственной власти и в откровенной фиктивности почти всех рекламируемых ею добрых дел (не говоря о «демократических институтах» и «социальных лифтах»).
Более всего титанические усилия либерального правительства Медведева напоминают скоординированную дискредитацию (вплоть до полной делегитимации) государства и провоцирование массовых протестов граждан — по образцу и примеру многочисленных «цветных революций». Вероятно, летом 2018 года под прикрытием чемпионата мира по футболу начался первый этап государственного переворота, уже разрушивший «крымский консенсус» и лишивший власть реальной, активной поддержки народа.
Выборы осени 2018 года показали людям, что, вопреки распространившимся апатии и отчаянию, протестное голосование может возыметь действие. Да, оно заменяет представителей офшорной аристократии иногда откровенно недееспособными фигурами, — но, по крайней мере, остается единственным способом выразить свое отношение к власти, доступным обычному человеку. Поэтому осенью 2019 года ожидается новый провал «Единой России», а на выборах мэра Санкт-Петербурга правящей бюрократии пока некем остановить даже такого экзотического персонажа, как К.Собчак.
Подавление либералами народа не могло не спровоцировать усиление агрессии Запада против России. Глобальный либеральный клан действует по единому плану как изнутри — согласованными усилиями системных либералов во власти и оппозиционных «рукопожатных общечеловеков», так и извне — наступлением на Россию в ясном понимании того, что офшорная аристократия не заинтересована в ее защите и тем более не способна противодействовать своим западным хозяевам, в карманах которых она мечтает хранить все свои активы.
В этой ситуации перспективы России выглядят ужасными, а ее высшее политическое руководство все сильнее напоминает «совокупного Януковича», приговоренного Западом к уничтожению, но органически не способного даже задуматься о самозащите. При этом патриотические силы (условная «Поклонная» в противовес «Болотной») вполне сознательно частью разгромлены (как это сделал в преддверии Майдана и Янукович), а частью смертельно оскорблены и превращены властью в своих противников.
Комплексное обострение внутриполитической ситуации может начаться в связи с выборами осенью 2019 года и завершиться попыткой смены власти уже весной 2020 года (разумеется, при недостаточной подготовке сроки будут сдвинуты, но общая логика не вызывает сомнений).
В связи с этим естественен вопрос о позиции и действиях здоровых сил общества: не желающих воплощения либеральной мечты о превращении России в совокупность множества «новых Гаити» и немногих «новых Латвий», но не раз убедившихся на горьком опыте в невозможности сотрудничать в деле защиты Родины с офшорной аристократией, органически не способной (даже в случае патриотической риторики) противостоять вожделенному для нее Западу и уверенно вступившей поэтому на путь самоуничтожения.
Главным компасом, как и положено для демократов, должны быть коренные интересы народа. Их осознание формируется беспощадным молотом государственной бюрократии лучше любой оппозиционной пропаганды. Публичная реклама президентом Путиным не имеющей оправдания кражи у нас пяти лет жизни и пенсионных выплат за эти годы сделала его поддержку попросту невозможной. Безусловно, надо признавать его прошлые заслуги, прежде всего в части воссоединения с Крымом и длительной стабильности, но никакая риторика, разводящая «хорошего царя» и «плохих бояр», уже не имеет отношения к реальности.
Россия видит: «бояре» не просто назначены «царем» — они последовательно поддерживаются им даже при полном саботаже его же собственных «майских указов» и потому являются с ним нерасторжимым целым. По крайней мере, пока (а точнее, если) он делом не докажет обратное.
Никакие форматы взаимодействия с властью, кроме прямого протестного голосования, не работают: власть последовательно осуществляет чудовищные антинародные меры в стиле святых для нее и лихих для России 90-х годов.
Перед лицом беспрецедентной со времен «семибанкирщины», залоговых аукционов и дефолта 1998 года агрессии правящей тусовки против граждан России последние не имеют другого выхода, кроме самозащиты: это условие самого примитивного выживания.
Поэтому протесты против нарушения социально-экономических прав граждан, которые будут раздувать либералы в рамках государственного переворота, придется поддерживать, тщательно выделяя именно реальную, социально-экономическую проблематику и решительно отсекая антироссийскую либеральную.
Никаких иллюзий при этом строить не следует: протестом все равно будут всецело руководить либералы, железной рукой направляя его в нужное им антироссийское, саморазрушительное русло. «Нулевые» и «болотный протест» показали: сотрудничество с либералами даже для достижения формально общих целей невозможно, они рассматривают своих ситуативных патриотических союзников как презренный расходный материал, подлежащий унижению, дискредитации и утилизации.
Их доминирование в руководстве протеста обусловлено почти неограниченными финансовыми и медийными ресурсами, а также прямой поддержкой власти (достаточно сравнить число осужденных за обыденное для них разжигание ненависти к России и русским либералов, стремящееся к нулю, с вполне весомым числом осужденных по ст. 282 обычных людей, пытавшихся выразить нелиберальные точки зрения).
Единственный выход — формирование пула российских бизнесменов, осознающих тщетность попыток даже олигархов стать «своими» для Запада и пагубность для себя либерального курса на уничтожение России, начиная с ее экономики.
На этой основе следует сформировать возможно более широкую коалицию пророссийских общественных групп, эффективных специалистов и просто ярких личностей, уже действующих в самых разных сферах, вплоть до культуры, — в единый, пусть и неформальный Российский фронт, объединенный против либералов и правящей офшорной аристократии простым желанием жить в своей стране. Его задача — направление протестов в русло формирования желаемого гражданами России позитивного будущего: благополучного и обеспечивающего прогресс. Сектанты от патриотизма не лучшие помощники в этом деле, чем либералы, а разжигаемые правящей бюрократией внутренние дрязги затрудняют сотрудничество, — но дееспособные люди, в отличие от крикунов, сотрудничают друг с другом поверх любых конфликтов.
Для решения практических политических задач этот фронт следует связывать с оппозиционными политическими партиями, без которых формальные процедуры вроде участия в выборах остаются технически невозможными.
Естественным лидером процесса, как обычно, станет тот, кто сможет обеспечить его финансирование, — и, строго говоря, это будет лишь справедливо по отношению к непризнанным гениям, пламенным трибунам и прочим патриотическим Васиссуалиям Лоханкиным, наслаждающимся политическим дауншифтингом.