Легендарный хоккеист в эксклюзивном интервью Радио «Комсомольская правда» и порталу sovsport.ru рассказал о том, почему не участвует в ледовых шоу, чем 20-летний игрок отличается от 30-летнего и со скольки лет лучше начинать заниматься хоккеем.
Садков:
– Тем у нас много. Начал бы я с сына Паши. Он уже занимается хоккеем?
Буре:
– Не то что занимается. Когда ему был год, когда ходить начал, он смотрел хоккей по телевизору, брал маленькие клюшки, щелкал мячик или какие-то предметы. Последние полгода он со мной ходит на хоккей, смотрит. Я считаю, когда человек смотрит, он все равно учится. Надевает коньки, кататься не умеет, но уже может стоять на льду. То есть постепенно привыкает.
Садков:
– А как важно, чтобы ребенок сразу втянулся? Тренер, который с моим сыном занимается, – он как-то боится, мой ребенок. А твой не боится, тянется к хоккею?
Буре:
– Ему самому нравится. Я считаю, что заставлять тоже не нужно, надо смотреть, как ребенок реагирует. Ему нравится вообще хоккей. Он только ходить научился, хватал клюшку, бегал по квартире, щелкал. Я недавно встречался с Уэйном Гретцки и спросил у него. Потому что многие говорят, что 2,5-3 года – это еще рано вставать на коньки, еще кости не окрепли. Я спросил Гретцки: ты с каких лет начал кататься? Он говорит: я уже в два года начал ходить на каток. Поэтому я считаю, что ничего страшного, что мой ребенок ходит на хоккей, надевает форму, привыкает к форме, привыкает к атмосфере. На льду он у меня проводит до 10 минут максимум. Я ему 10 минут разрешаю быть в коньках, потому что он еще маленький. Он учится стоять, может шаг сделать. Постепенно делаешь так, чтобы он привык к этой атмосфере, привык к форме, привык ко льду.
Садков:
– Есть какая-то мечта, чтобы Павел Буре… Потому что бренд уже есть – имя Павел Буре. Чтобы он действительно играл в хоккей. Это же так здорово.
Буре:
– Нет, такой мечты у меня нет. Потому что я считаю, что каждый человек (а ребенок это тоже человек) должен принимать в конечном итоге решение сам. Как отец я могу этому способствовать. Если я его научу кататься, я ему дам этот шанс. Я его научу кататься, я его научу играть. Дальше он будет сам принимать решение, вообще в принципе нравится ему это или нет.
Садков:
– Представляешь, как ему тяжело будет. Вот Максим Третьяк, его все обсуждают, какое-то давление на парня, хотя он только начинает, старается. Это дико тяжело – такая фамилия.
Буре:
– Легко нигде, мне кажется, не бывает. Если ты хочешь добиться определенных высот, везде тяжело. У меня такой мечты нет. Если он будет хоккеистом – хорошо, если будет заниматься чем-то другим – меня это тоже устраивает. Самое главное, чтобы ребенок рос здоровым.
Садков:
– У вас было в карьере, чтобы вы встречались с кем-то из хоккеистов, кто имел какое-то имя, не обязательно хоккейное, и кому это мешало или помогало в жизни – в школе, может быть, или на каком-то этапе молодежном?
Буре:
– Ну, как у всех. У всех были дети. Например, я учился в школе с сыном Бориса Михайлова Андреем. В команде на год старше меня занимался сын Боброва, сын Петрова. Я видел, как эти ребята растут. Мешало им это или нет, не знаю, не могу сразу сказать. Я помню, когда первый раз сына Харламова привезли, он был совсем маленький. Мы, конечно, знали все, что это сын Харламова. Я помню, он особо не катался, около бортика стоял. То есть не умел, совсем маленький был. Но потом достаточно хорошо научился и играл в НХЛ.
Садков:
– Ваш папа говорил, что он выбор делал среди трех видов спорта, предполагая, что сын должен стать олимпийским чемпионом. Он выбирал между плаванием, большим теннисом и хоккеем. Правда, еще думал о футболе, но когда поговорил с Блохиным, Блохин сказал: мы все время в грязи, веди пацана в хоккей, там чистенько. Есть такой же выбор для сына – там, где чистенько, и там, где не чистенько?
Буре:
– Да, я слышал эту историю, говорили, что лед одинаковый у всех, а поля разные. Знаете, поля, может быть, и одинаковые, но приходилось играть, когда было минус 30, на улице и каждые 15 минут ходить греться в раздевалку. Поэтому это тоже не всегда легко и интересно. Особенно в те годы, чтобы играть внутри, это надо было заслужить – очень редко давалось время маленьким игрокам. Даже первенство Москвы мы играли на улице в основном, и не всегда была хорошая погода. Я считаю, если ты хочешь что-то добиться… Тяжело выбирать, что где-то лучше, где-то хуже. Вода вообще-то одинаковая у всех, но там тоже есть свои нюансы. Я занимался плаванием. Или ты один по дорожке плывешь, тебе никто не мешает, или там 30 человек на дорожке. Я бы не говорил так, что куда-то лучше, а куда-то хуже. Везде есть свои нюансы.
Садков:
– Если говорить о Лиге легенд, то у нас будет 3-го числа гала-матч. Как к тебе поступило предложение стать президентом этой лиги, и когда ты о ней впервые услышал?
Буре:
– Мы давно об этом разговаривали, обсуждали с ребятами, не только из нашей страны, но и за рубежом. Есть ветеранское движение, есть разные команды, и как бы нам все это объединить под одной эгидой. И где-то год назад мы начали конкретизировать, к этому идти. Я, кстати, говорил, что есть такой проект, мы постараемся его воплотить. На сегодняшний день можно сказать, что 3 октября у нас будет первая игра, это будет гала-матч, посвященный открытию Лиги легенд. И дальше, в ноябре, у нас будут стыковочные игры, так как с нами уже подписали 6 национальных хоккейных федераций. Это Россия, Германия, Швеция, Финляндия, Словакия и Чехия. В ноябре будут стыковочные игры, в январе мы планируем провести полуфинал и финал.
Садков:
– Россия с немцами?
Буре:
– Да, Россия с немцами.
Садков:
– Если мы их обыгрываем, то будем в четверке?
Буре:
– Нет. Ситуация какая? Шесть команд. Тот, кто выигрывает стыковочный матч, автоматом попадает. Это три команды. А четвертая – по разнице шайб.
Садков:
– Есть у ветеранов какие-то заморочки, как есть у хоккеистов – кто-то с кем-то дружит, кто-то не дружит, насколько труден микроклимат в раздевалке? Или, наоборот, у вас настолько ностальгия по тем временам, что фантастическая атмосфера?
Буре:
– Лично у меня нет ностальгии. У многих есть, но у меня нет ностальгии. Я помню, естественно, что-то хорошее из того, что было, но живу сегодняшним днем и думаю о завтрашнем. Все люди разные, кто-то с кем-то больше общается, кто-то меньше, но все профессионалы. Поэтому те ребята, которые будут участвовать в этом соревновании, в первую очередь великие хоккеисты с мировым именем, не только наши, но это и шведы, и финны, и чехи, и словаки, и немцы. Там простых не будет, потому что есть определенные критерии, как ты можешь попасть в команду. Как минимум ты должен был играть за национальную сборную страны. Если ты играешь за национальную сборную страны, то ты уже, можно сказать, великий хоккеист. Потому что единицы могут похвастаться тем, что они выступали за сборную страны.
Садков:
– Сейчас идет большая волна – ностальгия по 90-м, по 80-м. Есть у вас идея сделать вокруг этих матчей какую-то такую атмосферу ретро: билеты в ретро-стиле, чтобы музыка играла 70-80-х? Потому что люди гораздо активнее потянутся на такую волну. Потоку что дискотека 80-х очень популярна в стране. Если сделать антураж, как будто они возвращаются в СССР, а не просто приходят на хоккей.
Буре:
– Мне лично тоже больше нравится дискотека 80-х, чем сегодняшняя музыка в ночных клубах. Потому что я ее за музыку вообще не считаю, они на другой волне совершенно. Когда началась эта новая волна, я понял, что мне это просто неинтересно, я прекратил ходить по ночным клубам.
Есть идея создать дружелюбную, очень хорошую и интересную атмосферу. Это, наверное, самое главное, что те люди, которые бы туда приходили, и хоккеисты, и, самое главное, болельщики, получали позитив и наслаждались тем, что есть. И, может быть, кто-то вспоминал бы что-то из старого. Мне, например, интересно просто повстречаться. Каждый раз с Гретцки я встречаюсь, мне всегда это очень интересно. Потому что я вспоминаю, каким он игроком был. Я думаю, что людям тоже будет интересно. Уровень игры, конечно, может быть не тот, но все равно хотя бы живьем кого-то увидеть. Я думаю, это будет интересно и позитивно.
Садков:
– Кстати, байку про Гретцки слышал последнюю? Когда он на днях приехал на английский футбол, ему подарили футболку, Гретски через «с» написали. Он принимает, улыбается.
Буре:
– Я читал. Я не видел фотографию, но читал, что там сделали какую-то ошибку.
Садков:
– Опечатку. В твоей фамилии бывали какие-то опечатки?
Буре:
– У меня всего четыре буквы.
Садков:
– Старый индеец Джино Оджик. На церемонию в Варкувере он пришел, по-моему, в форме индейца.
Буре:
– Нет, я бы не назвал это так.
Садков:
– Ну, был какой-то элемент индейский.
Буре:
– Элементы индейские есть, потому что у индейцев сильные традиции. Могу сказать, что когда мы играли с ним вместе, у нас правило в команде было приходить на игру в костюме и в галстуке. Джино вместо галстука мог повязать специальную такую ленточку индейскую. Ему это засчитывалось за галстук. Потому что все уважали традиции индейцев.
Садков:
– Что в общении с ним удивило больше всего? Понятно, что он считался личным телохранителем Буре на льду.
Буре:
– Я бы так не сказал.
Садков:
– Тем не менее, было у него такое амплуа. А что от индейского? У нас есть некие стереотипы: индейцы – гордые, независимые люди, которые на лету бьют белку в глаз, которые снимали скальпы, которые общаются с духами. Что с общении с Оджиком Павел Буре для себя извлек такого, что в жизни это ему помогало? В общем, что-то интересное для себя.
Буре:
– Знаете, то, что касается индейцев, так как Джино Оджик мой близкий друг – североамериканский индеец, я много времени проводил в их общине. Потому что мы ездили на охоту, на мероприятия, делали какую-то благотворительность и для взрослых, и для детей. Джино считается кумиром фактически всех индейцев. Потому что мало индейцев настоящих играли в НХЛ. Он настоящий кумир для них, поэтому делали так, что приезжали, разговаривали с детьми, что если будете заниматься спортом, будете такими же, как Джино, может быть, будете играть в НХЛ. Из-за этого я много знаю про историю индейцев. Там не так все просто, они не так скальпы ходили и снимали. Это была вообще-то их земля, и там некоторые приехали и забрали ее. Кстати, последний раз я встречался с одним из вождей. Они сейчас выиграли Верховный суд в Канаде, и теперь им должны платить контрибуцию за землю, так как они доказали, что у них земля была забрана незаконно. Поэтому, естественно, у них есть определенный склад характера. Мы с Джино стали такими близкими друзьями, потому что он в чем-то похож на русский характер. Если они что-то говорят, они пытаются сделать. Они люди слова.
Садков:
– А общение с духами животных, птиц, с духами реки, с духом леса?
Буре:
– Мы больше на хоккейной площадке общались, поэтому там духов особо не было. Ходили на какие-то мероприятия, когда там собирались вожди.
Садков:
– Трубку мира курили?
Буре:
– Нет, трубку мира мы не курили, потому что в трубке мира же не табак, насколько вы знаете, поэтому она и называется трубкой мира. Поэтому нет, мы трубку мира не курили.
Садков:
– Кстати, ты следишь за судьбой этого парня, которого назвали Буре Оджик? Сколько ему лет, где он учится, чем занимается?
Буре:
– Хоккеистом он не стал. Последний раз я его видел, когда меня водили в музей славы в Торонто пару лет назад. Живет, занимается своими делами.
Садков:
– Ему лет 15?
Буре:
– Большой. Не могу сказать, сколько лет, но большой.
Садков:
– Вчера главной темой было, как Путин выступал в ООН. Ты играешь с ним в одной тройке. Как вообще так сложилось, когда вы в первый раз начали играть в хоккей в одной тройке, как тебя пригласили на матч с такими большими политиками?
Буре:
– Чтобы туда куда-то приглашать, сначала надо было сделать так, чтобы Владимир Владимирович полюбил этот вид спорта, настолько, чтобы…
Садков:
– Его Касатонов научил кататься?
Буре:
– Да. Чтобы он нашел время и научился кататься. Я у него лично спросил: а как же так, вы выросли в Санкт-Петербурге и не умели кататься? Он говорит: мы играли в валенках во дворе. И я вспомнил, что в основном мы тоже играли без коньков теннисным мячиком. И то, что президент, при всей своей занятости – вы же видите по новостям, как у него все расписано, человек находил время, иногда ночами приезжал тренироваться, учиться в хоккей. Конечно, это вызывает уважение и восхищение. Потом, когда он уже научился настолько, что мог играть, нас приглашали, и мы играли с ним – сначала, естественно, закрытые матчи. Но он с каждым разом всё прибавлял, и в Сочи мы уже играли на мероприятиях ночной хоккейной лиги уже официальные игры.
Садков:
– …без силовых приемов?
Буре:
– У нас ветеранские правила, и в Лиге легенд у нас то же самое. У нас нельзя щелкать и без силовых приемов. Это ветеранские правила.
Садков:
– А третий кто у вас в тройке, Каменский?
Буре:
– По-разному у нас бывает. Там нет закрепления.
Садков:
– А спортивная составляющая в Лиге легенд будет? Ветеранские правила предполагают спортивный драйв?
Буре:
– Я думаю, что да. Даже когда мы играем между собой, сначала начинается в одном темпе, все хорошо, а потом все заводятся, и уже совсем другой темп. Да, спортивная составляющая там будет присутствовать, все будут пытаться выиграть. Почему мы играем по тем правилам, которые мы придумали? Я имею в виду без силовых приемов и без щелчков. Потому что все те ребята, которые будут там играть – это те люди, которые добились очень многого в хоккее, а в хоккее, чтобы чего-то добиться, очень часто получаешь серьезные травмы. И мы не хотим, чтобы ребята пришли на лед и по полгода потом лечились. Когда тебе 20 лет, ты 2 недели лечишься, если у тебя травма. А когда тебе 45 и выше, то можно и полгода лечиться. Мы пытаемся уйти от травм, поэтому были выбраны такие правила, что без силовых приемов и без щелчков, потому что это много травм приносит.
Садков:
– То есть зрителям имеет смысл идти не только для того, чтобы смотреть на Павла Буре и других звезд, но и для того, чтобы спортивный азарт почувствовать?
Буре:
– Конечно. Будет и то и другое. Вы поймите, ведь не так много матчей будет. Это будет 2-3 матча в году. Мы же не делаем такое, как КХЛ или НХЛ – 80-100 матчей в сезоне. Каждый матч – это будет праздник хоккея.
Садков:
– По поводу Сочи. Одно время вы чуть не возгласили этот клуб, потом что-то развалилось. Наши читатели спрашивают, не собирается ли Буре возглавить какой-нибудь клуб КХЛ? Были ли предложения новые? Притом что Могильный и Федоров уже возглавляют.
Буре:
– Сегодня я международную организацию возглавляю. Лига легенд – это международная организация. Я не могу возглавлять клуб, так как возглавляю международную федерацию. То, что касается Сочи. Была сделана большая работа – и селекционная, и с нуля мы работали. Те люди, которые были туда поставлены или назначены, они до сих пор работают. Но так сложилась ситуация, что, во-первых, я вел переговоры с Ткачевым, который сам оттуда ушел, сегодня является министром сельского хозяйства. Поэтому там чуть сменилось, но костяк, тот, который мы создавали, включая старшего тренера Вячеслава Буцаева…
Садков:
– Они же до плей-офф сразу дошли.
Буре:
– Знаете, мне было приятно, когда они попали в плей-офф, весь тренерский штаб во главе с Буцаевым мне позвонили, говорят: большое тебе спасибо, что ты имеешь огромное отношение к тому, что мы попали в плей-офф. Хотя я там год не работал, но была заложена база, ребята сами позвонили, то есть мы друг друга поздравляли.
Садков:
– Вот такой еще вопрос от наших читателей. Смотрели географию ваших перелетов, у вас дальние точки все время. Ванкувер на одной стороне Америки, Флорида – другая. Здесь тоже, я так понимаю, вы все время летаете. Вы не считали, сколько за свою жизнь вы уже километраж налетали?
Буре:
– Прикольно то, что они сказали. Когда сложилось так, что из Ванкувера я переехал во Флориду, я сам смотрел карту, говорю: дальше уехать я не могу. Да, достаточно много летали, ребята и сейчас летают. Когда играешь в НХЛ, очень много игр. У нас раньше было, за 5 дней мы могли сыграть 4 игры. Сейчас вроде такое отменили. А раньше за 5 дней 4 игры, и все это в разных городах. Бывало до того, что мы жили с Джино в одном номере, мы днем спим перед игрой, просыпаешься, шторы зашторены, смотришь на часы – 4. А у них нет там 16, у них там 4. Думаешь: 4 чего – дня, вечера, мне можно еще спать до 9 или вставать, на игру идти, в каком я городе? Настолько первое время было тяжело адаптироваться, что даже запутывались, в каком городе. Даже случай был смешной. Я проснулся, было 4 утра, я подумал, что 4 вечера. Я говорю: Джино, вставай, на игру опаздываем. Мы уже почти оделись, потом поняли, что это было 5 утра, а не 5 вечера. То есть очень много летали. На сегодняшний день, конечно, я намного меньше летаю. Я только летаю по необходимости.
Садков:
– Я помню, когда вы летели, по-моему, на Кубок «Спартака», вы по дороге остановились в Берлине, сыграли один матч за немецкую команду. Как это было? Вы тогда говорили: летит Буре, но он остановится в Берлине. Он там еще забросил. Было ощущение какой-то фантастики. Вы помните это?
Буре:
– Конечно, я очень хорошо это помню. Мы летели с моим агентом, и он говорит: есть предложение остановиться в Германии, сыграешь простую игру, ничего особо делать не надо. Я говорю: у нас локаут, я особо не тренируюсь. Он говорит: да и не надо, просто выйдешь, покатаешься, а потом пойдем посмотрим Бундеслигу. Мы на какой-то матч хотели сходить по футболу. Я помню, меня встречает все руководство, хозяин команды, говорит: очень приятно, что ты приехал. Они говорят: у нас сейчас самая важная в году игра, поэтому проигрывать мы не имеем права, мы тебя для этого и позвали. Я говорю: как, я же просто приехал покататься. Говорят: нет, как покататься, мы обязаны выиграть, это самый принципиальный наш соперник. Я думал, покататься, а тут мне надо играть в полную силу, а я не в форме. Потом скажут, зачем приехал. Повезло, что мы выиграли, я три гола забил. Но я сказал, что больше так делать не буду.
Садков:
– Но гонорар стоит того?
Буре:
– Да нет, там гонорара вроде и не было.
Садков:
– У вас было турне потрясающее, я помню. Как Могильному в аэропорту паспорт давали обратно. Был какой-то невероятный ажиотаж. На Кубок «Спартака» народ просто бился…
Буре:
– Это был не Кубок «Спартака», это было турне.
Садков:
– Вас воспринимают как армейца, и эта игра за «Спартак»…
Буре:
– В тот момент были очень большие разборки. Как это все придумалось? Я дружил и дружу… Есть такой Борис Громов, генерал-полковник, Герой Советского Союза. Это командующий войсками 58-й армии, которая выходила из Афганистана. На тот момент он был замминистра обороны. И так как мы с ним дружили, он говорит: я хочу сделать благотворительный матч, собрать деньги ребятам-афганцам. Как раз был тогда Гилания(???), хозяин «Спартака». И Гилания говорит: пускай ребята сыграют за «Спартак», а всю выручку с матча мы отдадим ветеранам-афганцам. Почему мы на это пошли, и Фетисов, и я. Мы армейцы, но мы в принципе для армейцев это и делали. И плюс с нами был замминистра обороны, генерал-полковник. Мы сыграли, а потом Грачев (министр обороны) звонил Громову, говорил: вы – предатели, вы за «Спартак». Мы говорим: но мы же деньги собирали афганцам. Вроде потом он успокоился. Но такое было сначала, что мы чуть ли не предатели, за «Спартак». Когда мы объяснили, что играли для ветеранов Афганистана, для армейцев, плюс это все придумал ваш зам, вроде все успокоились.
Садков:
– Пачки писем приходили после Нагано в «Комсомолку». Вам их передавали. А потом, спустя время, спрашиваем: вы хоть на одно письмо ответили поклонникам? Там девушки предлагали руку и сердце, предлагали приехать черти откуда черти куда. И вообще когда вам последний раз приходило письмо живое?
Буре:
– Живое? Недавно. Из налоговой. Заказным. Здесь писем было не так много, как в Канаде. Я нанимал специального человека, который отвечал на письма.
Садков:
– То есть он вскрывал, читал?
Буре:
– Да. Потому что нереально все это самому сделать. Да, приходили мешками. То, что я мог делать для болельщиков, я брал пачку фотографий, расписывался и отсылал обратно. Если было что-то сверхважное, естественно, он мне докладывал. Потому что всё прочитать я не мог. Но старался каждому ответить тем, что тебе подарок.
Садков:
– Понятно, что было очень много предложений руки и сердца. Может быть, были и истории? Или это не проникало через этого человека?
Буре:
– Он сам отсеивал, конечно. Я ему сказал, что важно, что неважно. Если что-то важное, он мне докладывал. Это нормальная практика. Если приходят пачки писем кому-то, человеку самому физически невозможно прочитать, работают целые секретариаты у людей, очень много помощников, которые это отсеивают и докладывают.
Садков:
– Сейчас пишут? Или знают, что Буре уже женатый человек, бесполезно?
Буре:
– Нет, пишут же не только девушки.
Садков:
– Мама рассказывала, что фанатки даже в подъезде ночевали. Какая-то история, может быть, тебя особенно потрясла? Ты был ошеломлен этим после Нагано, когда обрушилась какая-то фантастическая любовь?
Буре:
– Если брать эту часть, то в Москве было намного проще, чем в Ванкувере. Сложно было в Ванкувере. 91-й год, наверное, был самый сложный. Когда ты попадаешь… Вдруг это все обрушивается. Было тяжело. А 98-й – уже привыкаешь, у тебя есть определенные люди, кто тебе помогает, следят, отсеивают, не пускают. Это уже было намного проще.
Садков:
– Как эти щиты выстраивались в 91-м году? Ты не можешь выйти на улицу, в ресторан.
Буре:
– Знаешь, для Ванкувера это тоже было что-то новое. Мы реагировали, потому что на тот момент был старый дворец спорта, и машины раньше парковались на улице. И когда я начал после игры выходить и по два часа расписывать автографы… Я выхожу в 11.30 и до 1.30 пишу автографы, потом мне обратно на тренировку. Надо было как-то реагировать. Мне разрешали парковать машину возле раздевалки, внутрь загоняли. Если еще что-то, ты реагируешь, у тебя появляются помощники – ходят, смотрят, отсекают. Постепенно привыкаешь к этому, у тебя есть определенные навыки, куда ты идешь, что ты делаешь.
Садков:
– А был момент в жизни, когда были нужны телохранители?
Буре:
– Я бы не назвал их телохранителями. Их называю помощники, которые тебе просто помогают пройти через большое скопление людей. Один раз, в 94-м году, Лига мне назначила двоих телохранителей. Это когда мы играли финал против «Рейнджерса». Меня охраняли эти два человека в Нью-Йорке, а Мессьера – в Ванкувере. Это финал, было очень много народа. Еще раз говорю, я не могу назвать их телохранителями. Когда мы приехали в Ванкувер, выиграли какую-то игру, мы приезжаем… Мы летали тогда на обычных самолетах.
Садков:
– С обычными пассажирами?
Буре:
– Конечно. Эконом-классом, с пересадками. Ребята сейчас не знают, какие они счастливые, что имеют сейчас. Возвращаясь к этим ребятам. Они правда были телохранители, потому что из спецслужб, с пистолетами. Мы прилетаем в Ванкувер, идем через терминал. Я смотрю, чтобы дойти до автобуса – площадь заполнена людьми. Я посмотрел, говорю: я не пойду, ищите мне другой выход. Потому что нереально. Эти такие самоуверенные, здоровые, с пистолетами, говорят: мы такие крутые, мы сейчас всех там… Только мы вышли – толпа. Не очень приятные ощущения. Меня за галстук схватили, чуть не задушили. Этих телохранителей сразу смяли просто, еле-еле пробрались в автобус.
Вот эти у меня были телохранители, а так я их называю помощники. Мы сейчас делали благотворительную игру в Набережных Челнах. Неприятная ситуация была. У меня не было никого с собой, я предупредил: сейчас может быть некомфортно. И правда было некомфортно, потому что мы вышли, подбегают дети, а сзади толпа начинает давить. Эти дети падают, а те не видят. Я этих детей вытаскиваю отсюда. Их чуть ли не подавили, этих детей. Чтобы этого избежать, должна быть организация нормальная.
Садков:
– Популярность в молодом возрасте сносила крышу? Были у вас моменты звездной болезни, медных труб? Как вы их прошли?
Буре:
– Вы знаете, я не могу так сказать. Потому что у меня это все постепенно. Когда в 16 лет попал в команду мастеров в ЦСКА, я там был самый маленький, но где-то у себя во дворе или еще где-то приходит какая-то популярность. Потом ты попадаешь в сборную – у тебя уже чуть больше популярности. Меня раньше об этом спрашивали. Если проснулся вдруг сразу популярным, тогда, может быть, это тяжело. А когда это все идет постепенно, наверное, попроще. А когда я приехал в Ванкувер, это было самое необычное, когда тебя знают все. Я тогда удивился. Я приехал с Брайнбургом(???), помощником менеджера. Мы с ним на светофоре остановились, прохожие говорят: мы знаем, кто ты. То есть через газеты, телевидение (тогда еще не было интернета). И получается, что тебя каждый знает. Это, наверное, было не то, что весело или прикольно, это было очень дискомфортно. Я понимаю, что люди от хороших побуждений… Мы в рестораны не ходили, потому что поесть невозможно. Ты что-то рукой взял, люди бегут – дай автограф. Ты человеку не можешь отказать.
Садков:
– И тогда еще фотоаппаратов не было в телефонах.
Буре:
– Да, не было, они автографы брали в основном. У меня такого не было, чтобы крышу сносило. Тяжело, наверное, очень было. Вы не забывайте, что самое главное для меня было не это, не популярность, а надо было еще голы забивать. То, о чем мы с вами говорим, это все хорошо, но если голы не забиваешь, то это очень быстро заканчивается.
Садков:
– Кстати, у тебя будет игра против Гилмора команды в ноябре в Торонто. У тебя, может быть, какая-то байка, связанная с Гилмором, есть? Вы победили в 94-м году в Торонто, если не ошибаюсь.
Буре:
– Да, победили.
Садков:
– Почему именно капитанами избрали Гилмора и тебя на этот матч, и что там будет? Там же будут Федорова вводить в зал славы, если я не ошибаюсь.
Буре:
– Да. Во-первых, я не уверен, что Федоров будет играть. Когда меня вводили, я там играл всего один период. Я думаю, что это такое достаточно большое событие, что избрали русского человека представлять мир, назвали команду и сделали капитаном. Это же весь мир против Северной Америки. Особенно, я считаю, это важно в данной ситуации, в политической обстановке, когда мы пытаемся найти обратно те контакты, которые на сегодняшний день находятся не в лучшей ситуации между Россией и Северной Америкой. Вчера уже был контакт, и через спорт это тоже контакт. Для меня это огромная честь, что меня выбрали капитаном мира и назвали команду.
Садков:
– Читатели интересуются, есть ли у вас коллекция часов, сколько их? И есть ли старинные часы «Павел Буре»?
Буре:
– Да, есть. Потому что на протяжении нескольких лет я собираю коллекцию «Павел Буре», и там достаточно много их. У меня есть разные – наручные, карманные, настенные, каминные.
Садков:
– А самые старые, сколько им лет?
Буре:
– Они примерно все одинакового возраста: конец XIX века – начало XX. Потому что потом их просто не выпускали.
Садков:
– Это уже десятки часов?
Буре:
– Я могу сказать, что да, уже десятки.
Садков:
– Через аукционы ищешь и покупаешь?
Буре:
– У меня есть специальные люди, которые отыскивают по всей России. Потом у меня есть специальные люди, которые их реставрируют. Потому что часто попадаются часы, которые не ходят, не работают, их надо отреставрировать, привести в хороший вид. Да, у меня уже достаточно много.
Садков:
– Может быть, бизнес запустить, массовое производство? Возродить бренд, сделать бизнес. Это может быть, невыгодно, неинтересно, сложно?
Буре:
– Это я пока не могу сказать. Много есть разговоров. В 90-е мы взяли, подарочный вариант сделали, 50 часов. Но это был не бизнес, потому что мы все эти часы раздарили. Мы первые Ельцину подарили, вторые – Черномырдину, третьи – Патриарху, четвертые – Лужкову. Это был не бизнес, а презентация. Думали, что с этим будет, но потом начали другим заниматься.
Садков:
– Вопросы от болельщиков. Пишет парень из Нижнекамска. Летом в нижнекамской прессе писалось, что вас приглашали в «Нефтехимик» на пост главного тренера. Это правда?
Буре:
– Первый раз слышу. Мне кажется, я всегда говорил, что не хочу быть тренером.
Садков:
– А в Нижнекамске запустили такую утку, говорят, Буре сейчас приедет, возглавит команду.
Буре:
– Все может быть в жизни. Я никогда не зарекаюсь, но на сегодняшний день я не хотел бы стать тренером.
Садков:
– А какой самый смешной слух о себе за последние годы ты помнишь? Вот ты открываешь интернет. Удивляешься, когда про тебя что-нибудь пишут? Вот как с именем напутали. Ты в роддоме был, а уже кто-то оттуда запустил слух.
Буре:
– Ну да, кто-то это рассказывает. Мне просто кто-то позвонил. Это не я увидел, мне кто-то позвонил, говорит: а почему вот так? Я говорю: вы же знаете, что это не так. А там уже написано, что вот так.
Слухи не я про себя читаю, а близкие где-то узнают, звонят, спрашивают, правда или неправда. Вот так больше происходит. До смешного доходит, когда моей жене звонят и говорят: а он вот там сидит с кем-то.
Садков:
– Добрые люди…
Буре:
– Да. Я говорю, хорошие подруги, кто тебе говорит. Она: да нет, он вообще-то, дома. «Ты не знаешь, он там!». «Он дома. Тебе фотографию прислать?».
Какие добрые люди, что надо позвонить и сказать! Хорошо, что я дома сижу рядом.
Садков:
– Спрашивает болельщик про брата Валерия Буре. Чем он сейчас занимается. И как часто вы видитесь? Он в Лос-Анджелесе живет?
Буре:
– А он занимается в основном вином. Продолжает. И делает очень хорошее дорогое вино. Он очень много этому времени уделяет. Но сейчас мы будем пытаться вернуть его в хоккей, потому что скоро ему будет 45 лет.
Садков:
– Под это дело.
Буре:
– Да. Дети уже большие. 17, 15 уже. И будет пытаться его вернуть в хоккей. Сейчас надеется, что скоро он приедет в Москву. Хотя бы познакомится со всеми, посмотрит, как у нас Москва изменилась.
Садков:
– Когда он был в последний раз?
Буре:
– Уже… Не знаю. Очень давно.
Садков:
– В этом веке был?
Буре:
– В этом был. Да. Но давно. Дети совсем маленькие у него были. Я еще был не женат. Лет десять.
Садков:
– На свадьбу он не прилетал?
Буре:
– Прилетал. В Майами. Он там даже жил вроде.
Садков:
– То, что было в Софисе, его не было.
Буре:
– Не, там не было. Он на другой свадьбе был. У меня было две, так как многие не могли прилететь в Америку и наоборот. И у меня были две церемонии.
Надеюсь, что да. Если сказать о Валере, что он вернется в хоккей и будет участвовать…
Садков:
– Ты удивился, что он выиграл аналог «Ледникового периода»?
Буре:
– Да. Удивился.
Садков:
– С кем он в паре? С Гордеевой?
Буре:
– С Гордеевой.
Садков:
– Выиграл. Это на всю Канаду показывали или на всю Северную Америку?
Буре:
– Не могу сказать. Но это было очень популярное шоу, потому что они рассказывали, как это там работает. Интересно то, что с Катей Гордеевой я с третьего класса учился в одном классе. Мы выросли с ней вместе. И потом она с моим братом выиграла. И там, знаешь, они шоу проводят, рассказывал брат, и чтобы выиграть, тебя должны выбрать болельщики. Сам есть судьи, но они не все решают. И даже меньше. И там дается определенный зазор времени, когда люди звонят и выбирают, кто пойдет дальше.
Садков:
– Русская пара в Северной Америке выиграла шоу?
Буре:
– Да. Судьи их постоянно убирали, выкидывали из проекта. А зрители их возвращали. И дошло до того, что они выиграли. Им надо своих, канадцев, туда-сюда. Все, до свидания! Спасибо. А зрители их возвращают. И вот молодцы, что выиграли. Русская пара в Канаде, в Северной Америке. Значит, они так катались. И насколько зрители хорошо к ним относятся.
Садков:
– У него катание очень хорошее. И его считали более талантливым, чем ты. В детстве. Правильно? Говорили, что лучше, чем Павел Буре.
Буре:
– Да. Это даже Тихонов так говорил.
Садков:
– Просто так не скажет.
Буре:
– Самый великий наш хоккейный тренер за всю историю. Для меня лично. Да, и он говорил, что да, Паша хорошо играет, но там еще есть младший брат.
Садков:
– Важно в команду попасть правильно?
Буре:
– Много нюансов. Мне повезло. Я попал в команду мастеров в 16 лет. Валера уехал в 16 лет. И с юниорами играл. По-разному просто сложилось, но то, что он талантливый. И в «Олл стар гейме» играл в НХЛ, и забивал там под сорок голов.
Садков:
– А было время, когда вы вдвоем во «Флориде» были?
Буре:
– И Козлов там еще.
Садков:
– Спрашивает болельщик про то, что очень много ребят уезжает в НХЛ. Как в середине 90-х сейчас отток пошел. И следите ли вы за Витей Тихоновым, внуком. Он попал в «Чикаго», в чемпионский клуб.
Как вы относитесь к этому оттоку? Хорошо, что они едут туда? И что Вите надо сделать, чтобы стать звездой в НХЛ, потому что он даже с Гретцки играл.
Буре:
– Гретцки, наверное, тренировал его.
Садков:
– Да. Когда он был тренером. И там не пошло.
Буре:
– С Витей у меня хорошие и близкие отношения, так как я его знаю с детства. Он совсем маленький бал. У папы работал в «Сан-Хосе». Мы часто играли ??? проиграл «Ванкуверу». И Витя приходил совсем маленьким. Я за ним следил и слежу. И, может, что-то в НХЛ не получилось, но зато я очень был горд и рад за него, как он сыграл на чемпионате мира. Больше всех голов забил. Лучшим бомбардиром стал. И всегда при встрече я его поддерживал, поздравлял, что-то подсказывал.
Витя на сегодняшний день поехал туда уже как сложившийся игрок, который имеет определенный уровень. Будем надеяться, что это для него следующий шаг, и мы будем за него переживать и болеть.
Садков:
– Вы четко помните в деталях тот день в Нагано, когда вы забили пять голов финнам? Что кушали на завтрак? Что-то необычное было?
Буре:
– Нет.
Садков:
– Это же исторический матч! Мы даже в газете отмечаем: десять лет с того дня, пятнадцать…
Не снилось ли чего?
Буре:
– Честно, я даже не помню. Игру-то я помню примерно, да. Первый раз спросил, сколько лет прошло. Я даже сейчас пытаюсь вспомнить. Игру-то я помню, насколько была интересная. Потому что мы вели. Потом ничья. И качалось туда-сюда. Игра, помню…
Садков:
– Обычный матч для тебя. Вышел, как на обычный матч. С учетом, что это полуфинал.
Буре:
– Подготовка была как к обычному матчу. Понимаешь, это были не обычные Олимпийские игры. Это первый раз в истории, когда играли профессионалы. Это, можно сказать, первые Олимпийские игры среди профессионалов. И тот же Гретцки, Лемье, все лучшие люди, которые есть на планете Земля, участвовали первый раз. И то, что происходит на сегодня, почему сложно выиграть Олимпийские игры? Потому что там собираются лучшие команды мира. И конкуренция, как на чемпионате мира по футболу, я считаю. И никто не может сказать, кто выиграет на чемпионате мира по футболу, потому что там есть Бразилия, Германия. Кто знал, что Бразилия у себя дома проиграет? Я был на этом матче.
Садков:
– Там тебя, может, удивили финны, что они так в обороне ошибались? Я помню, ты один гол забил, перехватил, убежал от него. Или просто бывает озарение: все так идет, пять бросков и пять голов. Лучший матч, может быть, твой. Считаешь, что это лучший матч?
Буре:
– Один из. Тем более, на таком уровне.
Садков:
– А есть пятерка матчей ваших? Десятка или тройка. Какой матч на уровне можно поставить?
Буре:
– Надо подумать. Естественно, этот. Во-первых, это первые Олимпийские игры среди профессионалов. Во-вторых, это полуфинал. И даже в простой-то игре… Может, я больше и не забивал, чем пять голов. Не знаешь?
Садков:
– Там четыре были.
Буре:
– Просто Паша лучше знает.
Садков:
– Пять не помню.
Буре:
– Пять голов очень редко, может, никогда. Пять голов забить на любом уровне, даже в простой игре, а когда на таком, конечно. Один из лучших матчей.
Садков:
– Чехи боялись? Когда человек пять голов забил. И с ними на финал выходит. Они особо опекали? Перед матчем, может быть? С Ягром были стычки? Ягр враг номер один считался, да?
Буре:
– Да нет. Такого не могу сказать, чтобы… Опекали, так меня опекали всю жизнь. Поэтому… Разные приемы всегда делали: человек с тобой катается, бывало, человек просто подъезжает, ставит клюшку между коньками. Раньше правила другие были, раньше можно было хватать и так ездить, знаешь, как на вилах. И ездит с тобой. И уехать никуда не можешь. Есть определенные нюансы, что делаешь. Если меня так хватает, я поеду к защитнику и схвачу. И будем стоять два против одного. Ладно, будет мои партнеры двое против троих играть, давайте. Они постоят так, не, говорят, давай по-другому играть.
Конечно, всегда опекали. Это нормально. Такого что-то специального, я не могу сказать.
Садков:
– В 10-м Овечкин Ягру «мельницу» сделал. Это крутили по всем каналам.
Буре:
– Чуть не убил его тогда.
Садков:
– Сильный удар был.
Буре:
– А в 98-м Ягр по ощущениям на льду был круче, чем тот же Гретцки?
Садков:
– В 98-м?
Буре:
– На Олимпиаде.
Садков:
– Он имеет в виду, что Лемье уже не играл, и там Ягр… Харта брал. Он был номер один тогда? Последний год Гретцки был. Он тоже сходил…
Буре:
– То, что касается Ягра на тот момент… Я не знаю, сколько голов он там забил.
Садков:
– Меньше, чем вы.
Буре:
– Это понятно. Я просто не помню, чтобы он там очень хорошо играл, кстати.
Садков:
– Там Гашек был.
Буре:
– Я просто не помню там Ягра вообще. Он великий игрок. А, кстати, если сравнить, взять на четыре года позже, в Солт Лейк Сити, случайно я сидел где-то. И почему-то игру показали нашу. Играли мы в четвертьфинале опять же с чехами. И выиграли 1:0. И вот Ягр там, я смотрел по телевизору, вот там он такие чудеса творил. Просто ему не везло. Он обыгрывал всю нашу команду. И не мог забить гол. Я его помню по этой игре.
А в Нагано я его даже, честно скажу, не могу вспомнить. Поэтому я спросил: сколько он голов-то забил? Он там… Там Селянин хорошо очень играл. Кури. Другой… Ружичка играл. Ягра не помню. Кстати, хорошо вы спросили.
Садков:
– До сих пор играет человек, кстати. Это уникально.
Буре:
– И на каком уровне играет. Он еще забивает там!
Садков:
– Кстати, тебя история рассмешила с Ягром? Недавняя байка. Что он с 18-летней фотомоделью познакомился и она его сфотографировала, когда он спал и начала у него деньги вымогать. 2 тысячи долларов. Или какие-то посредники. Он сказал: публикуй. Мне по барабану.
Буре:
– Через прессу я видел, как правда, я не знаю.
Садков:
– У тебя были попытки шантажа? Девицы какие-то такие были? Вот Ягр мужик: да публикуй. Мне пофиг. 43 года. А 18-летняя пыталась его купить на что-то.
Буре:
– Пока не было, тьфу-тьфу-тьфу.
Садков:
– А с главой государства играете в хоккей. А с кем в большой теннис? И скорость подачи в теннисе? Можно сопоставить хоккейную и теннисную.
Буре:
– Хоккейная подача – это как?
Садков:
– Скорость броска шайбы и скорость подачи мяча.
Буре:
– А. Да я думаю, что я сейчас мячиком-то быстрей, чем… У нас щелкать нельзя. Я не щелкаю. Бросать тоже сильно не могу. У меня кисти сломаны. Мне ракеткой легче.
Садков:
– А с кем играете? Есть партнеры постоянные и многолетние?
Буре:
– Да. Есть. Мои друзья.
Садков:
– Знаменитости?
Буре:
– С Лужковым играли недавно.
Садков:
– Ну, это давно было! Лет десять назад.
Буре:
– Пересекался просто с ним недавно. Да. «Большую шляпу» не играл. Мы с Лужковым играли на закрытых мероприятиях.
Сейчас был интересный турнир в декабре, когда был Кубок Первого канала в Сочи, Александр Медведев, он проводил турнир по теннису. И там были теннисисты и хоккеисты.
Садков:
– Коваленко был, Яшин.
Буре:
– Действующие ребята не играли, потому что у них был выходной. И чтобы травму не получить, они просто пришли посмотреть. А так очень много ребят было. Федоров, Коваленко, Афиногенов, Яшин. А из теннисистов? Кафельников, Марат Сафин был, Хингис была, Мяснина, Макарова.
Садков:
– А вы с кем играли?
Буре:
– У нас тройки были. Мы менялись. Я играл с Настей Мыскиной.
Садков:
– Мыскина в отличной форме.
Буре:
– Да. Она молодец. Очень хорошо играет.
Мы первый матч играли против Хингис. Но Хингис – первая ракетка мира. И мы выиграли, вот думайте.
Садков:
– Она с Медведевым, вы с Мыскиной. Я же репортаж писал в «Советском спорте». Ты не читал?
Буре:
– Я не знаю. Меня спрашивают: ты как? «Первая ракетка мира. Мы выиграли!».
Садков:
– Вопрос от болельщика. Насколько плохой характер у Марка Мессье. В конце 90-х вы играли в «Ванкувере» с ним и Могильным в одной команде, тем не менее, с такими мастерами команды была аутсайдером в НХЛ.
Не помню, что аутсайдерами были, но, по-моему, нормально шли. Есть байка, что был конфликт с Мессье. И потом вы ушли во «Флориду». С Мессье тяжело общаться? Такой харизматичный человек.
Буре:
– Ради Мессье я в «Ванкувере» остался еще на год. На всякий случай. Когда я узнал, что я должен чуть раньше уходить из команд и когда «Ванкувер» подписал Мессье, я еще на год остался, чтобы поиграть с ним в тройке. Потому что я считаю, что он великий хоккеист. И настоящий лидер. И ради него я остался. Потом мы с ним играли в «Рейнджерсе». Опять же. Я считаю, что он сильный лидер и великий хоккеист.
Садков:
– Его считают идеальным капитаном по формату НХЛ. Какие слова он говорил в раздевалке? Чем он был особенным?
Буре:
– Он настоящий лидер.
Садков:
– Авторитет просто такой?
Буре:
– И авторитет, и делом показывает. Если Гретцки – это Гретцки, а Мессье – это Мессье. Это два разных направления, хотя Гретцки всегда был капитаном, когда вместе с Месье играли, но когда Гретцки пришел в «Рейнджерс» потом, Мессье остался капитаном, а Гретцки не был. Считалось, что «Рейнджерс» – это команда Мессье. У меня с ним хорошие отношения. Мы во многих командах играли. Не то, что я ушел из-за него, я на год остался ради него.
Садков:
– Может, он какие-то слова тебе сказал? Может, не доволен игрой какой-то твоей. Он прямо в лицо говорит? Или он не критикует лидеров?
Буре:
– У меня с ним никогда не было никаких…
Садков:
– Вопрос про футбол. Брызгалов говорил, что хотел сыграть за футбольную команду, Федоров во время локаута 2004 года говорил, что за «Торпедо» первой лиги поиграть. У тебя не было никогда желания? Футболисты многие в ворота становятся, когда летом играют. Равнодушен к футболу?
Буре:
– Не, смотреть большие матчи я люблю, конечно. Когда «Барселона» выиграла сумасшедший матч. Такие матчи я люблю смотреть. Играть сам? Я раньше играл во дворе, как и все. И в ЦСКА мы играли, у нас были тренировки, когда мы играли. Но, наверное, как уехал в НХЛ, я больше не играл в футбол, потому что для меня это достаточно травматично. Проблемы с коленями и я старался избежать таких видов спорта, где я мог еще одну травму получить. Мне их хватало уже.
Садков:
– А есть мнение по Слуцкому, который возглавил сборную? Может, общался. Или не удалось пообщаться?
Буре:
– Знаю через прессу. Не знаком.
Садков:
– Был разговор о «Ледником периоде» американском. А ваше пребывание на нашем телевидении? В каких-то шоу участвовать? Петь? Бокс. Чего только не делают. Вас наверняка зовут регулярно.
Буре:
– Пойти-то я могу. Мне просто неинтересно. Один раз я попал на наш «Ледниковый период», но мне сказали, говорили, заехать на полтора часа, а оказалось, 12 часов. Больше меня не зовите. Извините. А уйти было – это людей подставлять. Говорят, мы не можем показать судей. Если уж судьи не хватает…
Садков:
– Тут и для участника определенные плюсы, и поддержка какого-то своего имени. Понятно, когда вы играете, вопросов нет. Сейчас уже понятно, что легенда. Вы задумывались, как продлить популярность?
Буре:
– Нет. Поэтому я этим и не занимаюсь, потому что мне это неважно. Если я что-то делаю, у меня должна быть какая-то цель: или кому-то помочь, или кому-то объяснить. Я не пойду на телевидение ради о того, чтобы участвовать в шоу, чтобы тебя просто показывали. Рейтинг узнаваемости. Я никогда в жизни к этому не стремился. И поэтому я, наверное, никуда не хожу. Очень часто спрашивают. Если я куда-то иду, то у меня есть определенный информационный повод. На первом месте у нас «Лига легенд». Это есть, что рассказывать. Реальная работа. Каждый за себя решает, но мне не особо симпатичны те люди, которые просто пытаются прийти, чтобы хоть показали. Все мы люди разные. Вплоть до того, что кто-то любит сидеть по центру мероприятия, а я не люблю. Я комфортнее себя чувствую где-то в углу.
Садков:
– Чиновничья работа. Наш спорт так устроен, что все недостатки, в итоге, сводят на руководителей. Меняют руководителей. И если поменяют, то на легенд. Наверняка предложат не раз участвовать. Как вы относитесь к чиновничьей работе?
Буре:
– Есть плюсы и минусы. Должно быть интересно, выгодно. Просто идти ради того, что я занимаю эту позицию? И не заниматься. Если я пытаюсь что-то сделать, я пытаюсь полностью себя посвятить этому. Мне не нравится, что ради проформы.
А что касается «легенд», я этим и так давно занимаюсь, просто не на том уровне. Мы же постоянно делаем игры, благотворительностью занимаемся, матчи проводим. И просто сейчас мы все организовали, сделали совокупность всего. Для меня это близко. И мне это интересно.
Садков:
– Вопросы от болельщиков. История нашумевшая – это Вячеслав Воинов. Не так давно вернулся в Россию. Что можете ему посоветовать и пожелать? Сможет ли он заиграть в свой лучший хоккей. Спрошу как человека, который жил в Америке и в России, какие чувства у тебя вызывает эта история?
Буре:
– Я с ним не разговаривал. Я не знаю, насколько все это правда, что было дома и как это было. Я знаю через прессу. То, что такие ситуации бывают, а они бывают… Когда я играл, минимум, раз в год что-то похожее происходило. Просто особо об этом не раздувалось.
Садков:
– В вашей команде?
Буре:
– Не. Почему? В лиге. А там же мы все сразу узнаем. Были какие-то бытовые конфликты. Я не говорю, что кто-то кого-то бил. То, что он сломал карьеру? Об этом еще рано говорить. Да, потерял большие деньги. Но карьеру сломал? Я не знаю, какие у него планы на будущее: или он будет играть в КХЛ, или он по закону может вернуться обратно в НХЛ, так как могут, как я читал, другую визу дать. Но то, что он попал в неприятную ситуацию, это, конечно, печально. И то, что так раздули, и в тюрьму его посадили, и миграционную тюрьму, такого я не помню, чтобы было. Это я вижу в первый раз. И, конечно, мне по-человечески его жалко. Из любой ситуации, даже не из приятной, я такого не помню, чтобы так кого-то наказывали. Если взять Кейна, что я читал, там все попроще сразу стало.
Он играет и работает. Без проблем. А, может, это политика? Говорят, что отношения у нас плохие.
Садков:
– Ну, не простые же отношения. Могло сыграть?
Буре:
– Конечно. Потому что непростые отношения на сегодня с Западом. То, что мы пытаемся сделать, это через «Лигу легенд» – объединить, позитив привнести. А не рассоединять.
Садков:
– Подставился – получил. Понятно. Не подставляться надо.
Буре:
– Ну, такая ситуация. По-человечески мне его жалко.
Садков:
– Как там Слава Буланов поживает, вы дружите? Видитесь? Вместе начинали в ЦСКА. Это арбитр Слава Буланов? Это про него говорят?
Буре:
– Да.
Садков:
– Вместе играли?
Буре:
– Мы в детстве с ним играли. Давно я его не видел. Играли в ЦСКА в одной команде. С шести-семи, наверное. Он просто потом пропал, не стал дальше заниматься. А потом я его увидел по телевизору, когда он стал арбитром. И когда он потом начал становиться лучшим арбитром.
Садков:
– «Золотой свисток России».
Буре:
– Да. Конечно, мне очень приятно, что такой человек, с которым в детстве играли, стал лучшим арбитром.
Садков:
– Некоторых тренеров и игроков он реально бесит. Они от его вида трясутся. Он такой же был?
Буре:
– Не был. Спокойный такой. У него очень хорошая семья. Я жил на «Водном стадионе», а он на «Речном вокзале». И мы все время на метро с родителями ездили вместе. Я вспомнил даже, что по математике что-то не получалось, так его мама мне еще математику объясняла. Объяснила достаточно понятно. И сдал я какую-то контрольную.
Мы очень много времени проводили, потому что ездили в одном направлении всегда.
Садков:
– И последние два вопроса. Кубок мира возрождается. И у тебя был шанс сыграть на Кубке мира только однажды. В 96-м, если не ошибаюсь. Причем, тебе почку повредили. Коваленко тебя в больницу отвез. Ударил тебя Л???
Буре:
– Столкнулся я. Л??? никого особо не бил. Получилось, что мы сильно столкнулись. И у меня была проблема с почкой. И я уже играть не мог.
Садков:
– Весь турнир из-за этого?
Буре:
– Коваленко меня не возил. Мой брат возил. Мы же с братом. Я-то не хотел. Меня брат заставил. И мы поехали.
Садков:
– Последний вопрос. Ты начинал этот сезон на матче ЦСКА.
Буре:
– Это была первая домашняя игра ЦСКА.
Садков:
– Вопрос. Кто будет обладателем Кубка Гагарина в 8-м сезоне КХЛ. Фантастика, как ЦСКА упустил с 3:0 тот полуфинал. Со СКА.
Буре:
– Когда было 3:0, я сказал, что СКА может только чудо спасти. Это четыре подряд, это настолько должны звезды все сложиться, чтобы четыре подряд у такого соперника, как ЦСКА, выиграть. Вот и чудо. Объективно. А кто будет?
Садков:
– Кто?
Буре:
– Не знаю. И ЦСКА очень сильная команда, и СКА. У моего друга Кинэна тоже сильная команда. Не знаю. Наверное, этим и интересен стал наш хоккей, что ни один клуб какой-то заранее знает, что выиграет, а я бы назвал пять-шесть клубов, которые имеют реальные шансы выиграть. Думаю, кто выйдет в полуфинал, это и будет из этих четырех.
Садков:
– Похож на Ленина Кинэн? Ты видел ролик в интернете? Где он перед сезоном снялся в образе Ленина.
Буре:
– Не видел.
Садков:
– В Шушенском он сидит на пеньке. Пишет заметки. Найди.
Буре:
– Он, кстати, сейчас в Москве.
Садков:
– Они вчера в Подольске были.
Буре:
– С «Витязем» играли они?
Садков:
– Да.
Буре:
– Как они сыграли?
Садков:
– 7:2 выиграли.
Буре:
– Креативный мужик. Зажигает. Готов на всякие интересы.
Садков:
– Вы в интервью когда-то говорили, что по пять часов в день тренировались. А в какие периоды сколько времени вы тренировались. И на что делали акцент.
Буре:
– А какой возраст?
Садков:
– В таком-то возрасте столько-то, допустим. Вы во сколько на коньки встали?
Буре:
– В шесть.
Садков:
– Сначала понемножку, понятно. Потом, наверное, дополнительно занимались. Не только же тренировки посещали.
Буре:
– Я очень много дополнительно занимался. Это интересно. Я параллельно занимался плаванием еще. И уже в шесть лет я ездил дней на сорок на сборы, потому что пловцы намного раньше начинают. В шесть лет я на сорок лет уезжал и как-то выживали мы. Тренер-то есть. И мы уже в то время, в шесть лет, мы два раза в день тренировались. Естественно, немного. Лет в восемь с пловцами, опять же, мы бегали почти по 10 километров. И плавали по два. И когда первые сборы были с хоккеистами, мне было 10, мне нагрузки хоккейные были смешны, потому что я пришел после плавания. Хоккеисты бегали по три-четыре километра, а мы уже по 10. И у меня был какой-то зазор перед ребятами, наверное, потому я и играл с ребятами, которые старше меня на год всю жизнь, потому что я занимался плаванием и мне это очень много давало. А когда уже хоккей стал ежедневный, естественно, плаванием прекратил заниматься. Но я постоянно занимался дополнительно. В основном бегал.
Садков:
– Над техникой бросковой, над финтами?
Буре:
– Нет. Я дополнительно занимался физически. Именно. Вставал перед школой, бегал минут 30, по лестнице бегал сам. Всю жизнь. Но по пять часов, это когда профессионал. У нас было по пять тренировок с Тихоновым.
Садков:
– Это в ЦСКА, наверное.
Буре:
– В ЦСКА. В НХЛ, когда я готовился к сезону, у меня было две тренировки в день.
Это летом в предподготовительный период. А с Тихоновым в ЦСКа у молодежи по пять тренировок.
Садков:
– А сами отрабатывали финты? Точность бросков?
Буре:
– Да. Я в основном работал, так как мне надо было голы забивать, в основном я бил буллиты. Выхода один на один отрабатывал. Я выходил на лед раньше всех и по хорошему льду буллитов 50 бил. И потом специально оставался после тренировки, чтобы лед плохой был, еще буллитов 50 бил. Я со всеми вратарями, а у нас доска была, мы вели счет. Надо было 5 буллитов пробить. Три я выиграл, два ничья. И вот так вот, кто выиграет. И целый год мы с ними играли.
Садков:
– А скорость? Вы развивали ее дополнительно по какой-то методике или это конституция больше?
Буре:
– И то, и другое. Я очень много бегал.
Садков:
– Именно скорость. Не просто физическое состояние.
Буре:
– Спринты я бегал, конечно. Очень много. Я не знаю, как сейчас ребята тренируются, но физически я очень много работал вне льда. Там же есть определенный график работы: сначала ты бегаешь кроссы, потом форттреки, концовку спринты.
Садков:
– Те же упражнения, что и другие. Но, тем не менее…
Буре:
– Не. Я начинал… У нас начинался в середине сентября. А я начинал тренироваться 1 июля. Отдельно.
Садков:
– А что бы вы изменили в своей подготовке? Усовершенствовали. Методичку написать, может. Сейчас НХЛ начинают 1 августа заниматься.
Буре:
– Нет. Я потом тоже перешел. Мы сейчас были в Сочи. Меня Саша Овечкин спрашивал, как тренировался, что делал. Я ему рассказывал: послушай, ты должен адаптироваться. Когда тебе было 20 лет, делаешь одно. Сейчас тебе 30.
Садков:
– Сбавить обороты.
Буре:
– Ты уже не можешь так. Физически. Нужно коррекцию вносить. Я делал в 20 лет одно, в 30 в июле не тренировался. Меня на сезон не хватило бы сил.
Каждый отрезов жизни нужно корректировать.
Садков:
– И стиль игры меняется.
Буре:
– И стиль игры. Если в 20 бегаешь, всех толкаешь, бьешь, в 30 не можешь, потому что у тебя у самого все болит. Уже выборочно.
Садков:
– Заключительный вопрос. Великий Тихонов написал всего лишь одну книгу за жизнь. И сейчас он умер и наследия не осталось. Дмитрий Федоров пытался делать мемуары. Про методичку. Может, написать советы, как ты готовился? Это профессиональная литература. Консультантом стать в какой-то команде.
Буре:
– Книжка одно. Мы же с ребятами общаемся. Если брать на профессиональной основе, понимаешь, это надо… Одно дело – я делал это для себя, почему мне тренером не хочется… Я не могу других так заставлять, потому что не каждый это выдержит. Если писать методичку, ты должен понимать, все люди разные. И нагрузки должны быть умеренные.
Садков:
– Ваш опыт неоценим. И стимулирующая вещь. Не говорите, что так должны делать все.
Буре:
– Это хорошая идея. Пока я… Правильная идея. Ты привлекаешь людей, даешь советы профессионалам. Это нужно.
Садков:
– Тем ребятам, которые растут.
Буре:
– Нужно корректировать. И не под конкретного человека, а под команду, как минимум. В команде 20 человек и ты не можешь заставлять всех делать одинаково, потому что не смогут они сделать.
Садков:
– Вы индивидуально чувствуете, что мы могли бы, что другие.
Буре:
– Чем хороший тренер отличается от плохого, он должен знать своих подопечных. Разные люди все.
Садков:
– Огромное спасибо.
Полную версию интервью Павла Буре Радио «Комсомольская правда» слушайте сегодня в 22.05 (мск).
Павел САДКОВ
Источник: msk.kp.ru