Часто мы встречаем объявления о сборе денег на лечение в Израиле. Считается, что медицина в этой стране шагнула далеко вперёд по сравнению с другими государствами, особенно в области онкологии, поэтому для многих поездка в Израиль – это действительно шанс. К сожалению, кроме медицины в Израиле развелось огромное количество жуликов, которые паразитируют на человеческом горе.
На днях мой знакомый из Украины, Тарас Трояк, раскрыл схему работы посредников между пациентами и клиниками в Израиле. Он выяснил, на что в действительности уходят средства больных и сочувствующих, которые пожертвовали свои деньги, откликнувшись на объявления в соцсетях.
На самом деле, всяческих посредников можно и нужно избегать, а корни их успеха кроются в неизбывной русской лени. К такому выводу мы пришли с Антоном Носиком, обсудив с ним эту историю. Подробнее читайте в конце поста.
Далее – текст Тараса Трояка:
В мае 2015 года моя сестра Оксана заболела редким типом рака. В Украине не могли поставить правильный диагноз, только разводили руками, а знакомые посоветовали обратиться к израильским специалистам – мол, их медицина в этой области одна из самых передовых.
Думаю, вы и сами не раз сталкивались в интернете с рекламой израильских клиник на русском языке, которые обещают сотворить чудо с тяжелыми онкобольными. Однако того, с чем мы столкнулись на Земле Обетованной, я никак не мог ожидать, и в это до сих пор многие не могут поверить.
Пытаясь выяснить, как происходит лечение, и какие шансы у моей сестры, я провел расследование и задокументировал всю работу клиники на Google Glass, фактически раскрыв схему работы медицинской мафии в Израиле.
Как все было?
Начало и диагноз
При выборе клиники для Оксаны заграницей важны были скорость (отсутствие визы), легкость перелета и рекомендации знакомых.
В поисках варианта она написала на Facebook. Именно там одна из знакомых, Лена, посоветовала свою бывшую преподавательницу Елену, которая переехала в Израиль примерно 8 лет назад и предоставляла медицинские услуги от имени компании Panacea Medical.
Этой Елене были пересланы все анализы, после чего от Оксаны потребовали срочно прилететь в Израиль, чтобы определить диагноз и начать лечение в клинике «Ихилов».
Оксана запросила договор и переслала его мне. Я был сильно удивлен. Он был ничтожен, представляя собой обычную «болванку» договора, скачанную из интернета. В документе не было цен в контрольной валюте, зато был инвойс на сумму $4500 без пояснений, за какую диагностику и анализы уплачиваются деньги. Также в договоре было прописано, что все споры должны решаться по законодательству Российской Федерации.
Согласно договору, вознаграждение посредника составляло 10% от суммы, но мысль, что здесь что-то не так, меня не покидала. Я позвонил в клинику «Ихилов» напрямую, что бы обойтись без посредников, но ответившая женщина в хамском тоне сообщила, что пока не будет заключения врача (диагноза) по Оксане, она никакие анализы и документы смотреть не намерена, диагноз установить на месте не поможет, и вообще приезжать не надо.
Поскольку время поджимало, и выбирать было, по сути, не из чего, Оксана была вынуждена воспользоваться услугами посредников из Panacea Medical LTD, тем более этими услугами пользовалась ее подруга Лена, которая осталась довольна.
Диагностика в Израиле
По прилету в Израиль посредница отвезла Оксану в крупнейшую частную клинику «Ассута» вместо ранее обсуждаемой государственной клиники «Ихилов». Но так как состояние Оксаны было подавленное, она нуждалась в правильном диагнозе и максимально быстрой помощи, то спорить сестра не стала.
Врачи оперативно взяли анализы, и за несколько дней смогли определить диагноз: t-cell lymphoma – крупноклеточная анапластическая лимфома. За это сняли с карты Оксаны около $5000.
Прописали стандартный курс химиотерапии. После второй химии опухоль просто выпала. Оксана была на 7-ом небе от счастья, но врачи не спешили ее отпускать, и она прошла еще 4 химии (всего 6).
Через месяц случился рецидив – опухоль начала восстанавливаться. Врачи рекомендовали пересадку костного мозга, а посредники никак не могли определиться со стоимостью. После долгих подсчетов нам сообщили, что нужно минимум $90 тыс., потребовали все полтора месяца до пересадки находиться в Израиле, каждую неделю обследоваться за $440 у врача-профессора и проходить новые «ядреные» химии.
Мои деньги
Я прилетел в Израиль заплатить очередной транш и решил разобраться, что происходит. В клинике меня встретила Оксана и ее посредница Елена – милая женщина, которая старалась во всем помочь.
Сестре как раз прописали трехдневный курс химиотерапии, она проходила химию и попросила спуститься вниз в кафе и купить ей что-то на обед.
Милейший посредник Елена спустилась со мной и тут же указала, что латте, которое я собрался выпить, через дорогу стоит на 5 шекелей дешевле и нужно экономить деньги, что бы собрать нужную сумму на лечение Оксане.
Поднявшись со мной назад в палату, Елена начала расспрашивать, где я намерен остановиться, и настойчиво предлагала заночевать с Оксаной в палате, якобы чтобы было дешевле.
Оба этих случая меня крайне удивили, потому что даже мама за меня и мои деньги так не переживает, как переживала эта чудная женщина Елена.
Первая встреча с врачом
С этой же Еленой я пошел к врачу. Это была важная дама около 70 лет – профессор Элла Напарстек, о которой пишут на всех сайтах посредников.
Сначала она сказала, что сейчас у нее пациент, и предложила прийти через час. В назначенное время ее не было. Прождав еще полтора часа, я попросил Оксану позвать посредницу, чтобы она начала поиски пропавшей профессорши. Еще через полчаса бабушка нашлась.
Сначала вместо видеозаписи я решил включить диктофон, чтобы не злить профессоршу: а вдруг человек действительно хороший.
Все, что меня интересовало – прогноз, хоть какие-то обнадеживающие факты, кроме цифр в инвойсах за консультацию.
Однако вместо того, чтобы дать мне надежду, рассказав о паре удачных кейсов из ее практики по этому типу лимфомы, она «включила» обиженную и попыталась меня воспитывать:
– Если бы ты не был братом Оксаны, я бы тебя попросила за такие вопросы о деньгах встать и уйти, потому что ты невежливый.
Все время она твердила, что является мегауважаемым профессором с 30-40-летним опытом работы, и ничего мне рассказывать не должна.
Я ей сделал замечание, что это похоже на ситуацию, когда приходишь на базар, спрашиваешь, почем яблоки, а тебе вместо цены рассказывают, какие у нас хорошие яблоки. Это она тоже проигнорировала.
Так и не получив примера успешного лечения, я начал интересоваться лечением. Оксане прописали мегаядреный курс химии, заморозку костного мозга, трансплантацию и не давали даже намеков на какие-то положительные результаты. Мне казалось, что это слишком много за такой маленький период времени.
Я поинтересовался смертностью после пересадки костного мозга, потому что Оксане сказали написать завещание и привезти детей с мужем, как я понял – попрощаться.
На вопрос “А не много ли? Может, можно использовать другие методы лечения?” профессор Напарстек сказала фразу, которую я запомнил на всю жизнь: “Даже если Оксана умрет, она умрет не от лечения, а от болезни”.
И добавила, что без лечения, она сможет прожить 3 недели. Я был в шоке, потому что 70-летняя бабушка это произнесла с каменным взглядом человека, которому абсолютно все равно, что произойдет с моей сестрой после ее мегаядреных процедур.
Реальные цены
После разговора я решил вернуться в палату и дать послушать эту аудиозапись Оксане. По дороге я расспросил посредника Елену о дальнейшей судьбе пациентов, которые закончили у них лечение, и статистике по смертности у них от рака.
Оказалось, что ни они, ни клиника вообще не интересуются своими бывшими клиентами. Не звонят спросить, как дела. Мол, если человек закончил лечение, дальше его проблемы, даже если «заплатил за все».
Прослушав разговор с врачом, сестра была в шоке. Однако в тот момент мы еще не понимали, с чем столкнулись – думали, только с бабушкой.
Оксана таки просидела до конца двухчасовую химию, и ее отправили в палату, которая обходилась ей в $1200 в сутки – в 3 раза дороже, чем номер в самом дорогом отеле Израиля, Ritz Carlton. И это без медикаментов и анализов, просто комната.
На следующий день мы решили пойти на 4-й этаж, в отдел Медтуризма, и спросить, действительно ли номер стоит именно сколько. Так мы узнали, что день госпитализации по прайсу клиники стоит 2500-3000 шекелей ($700-800), анализы крови – 140 шекелей ($37), и платить можно напрямую, а не через посредника.
Таким образом, в сутки на Оксане зарабатывали как минимум $500. А на анализы накрутка и вовсе составляла 100%. Для нас это был шок.
Первый поход к посреднику
Тогда я решил встретиться с посредником, который и так меня ждал, чтобы я заплатил ему очередной платеж. Милая посредница Елена встретила меня на первом этаже, и мы пошли к ним в офис. Она нервничала, сразу не знала, как туда пройти, и почему-то терялась, но офис в конце концов нашла.
В кабинете был Евгений, который представился генеральным директором Panacea Medical LTD. и выдал мне счета их фирмы на оплату. Взяв инвойсы, я начал задавать стандартные вопросы: почему Оксану привезли в «Ассуту», а не в «Ихилов»; почему нет оригинальных инвойсов; как он может доказать, что зарабатывает только 10%.
На все эти вопросы у него не было ответа. Когда я спросил про цену на госпитализацию, он сразу начал кричать, что «это их цена, цена агентства»: видимо, из клиники его уже предупредили. Общий счет к оплате составил около $15000.
Так как сумма была немаленькая, я попросил Евгения предоставить мне оригинальные счета клиники и наглядно показать, что он действительно честный посредник и зарабатывает всего 10%.
Он попытался уйти от ответа, используя размытые формулировки типа «Общие лабораторные анализы» и избегая детализации. Меня это начало злить, я потребовал на завтра подготовить инвойсы и сказал, что только тогда мы заплатим.
Второй поход к посреднику
На следующий день я пришел к Евгению снова. Он сидел с сигаретой в офисе и попросил разрешения продолжить курить. Также спросил, могу ли я снять свои чудо-очки, явно показывая, что готов договариваться. Я положил очки на стол и включил диктофон.
Со слов Евгения, после его пересчета он обнаружил, что у нас была переплата $9000 и что вместо $15000 мы остались должны всего лишь $664. К этим ценам он предлагал добавить покупку медикаментов (за которые, как оказалось позже, Оксана платила сама) и услуги докторов, которые он оплачивал наличными хирургу и онкогематологу (Элле Напарстек).
Меня удивила искренность Евгения, и я ему сказал, что рад, что он такой молодец и нашел $9000, но если факт обмана был, то платить что-то сверху я ему не намерен и работать с его компанией тоже.
В ответ гендиректор начал рассказывать про сложную жизнь его компании (подвозят клиентов они на «Бентли» и «Роллс-Ройсе»), на что я сказал, что речь идет не об Оксане и мне, а о репутации его фирмы, и если был хотя бы один факт обмана, платить я не намерен.
Тогда Евгений сдался и предложил написать расписку, что мы претензий к нему не имеем. Такую же расписку написал и он, где указал, что все услуги с нашей стороны оплачены, и мы решили разойтись полюбовно, если не будет никаких скрытых действий с его стороны.
В итоге за день я сэкономил $25000, которые друзья Оксаны дали на ее лечение.
Второй поход к врачу
Вечером того дня, когда мы разошлись с посредником, мне предложили записать Оксану на утро к врачу, хотя секретарша сказала, что у нее все занято. Вместо трех дней госпитализации оказалось, что понадобилось два, и Оксану готовы были выписать в тот же день.
Меня это немного удивило, но запах больницы мне и Оксане давно надоел. Сестре нужно было промыть катетер, и она пришла к медсестре, которая раньше игралась в ее подругу, а тут резко отказала и сказала идти к врачу.
Дверь у профессора Напарстек опять была заперта, а назначенное время уже наступило – было 10:45. Минут 40 мы ждали. За это время Оксана сообщила, что обычно ждала врача по два часа и каждый раз не обнаруживала себя в списках на запись.
Для меня был абсолютный шок: стоимость 15-минутной консультации – $440, прогноз пациента на три недели, а модная профессорша заставляет унизительно себя ждать, постоянно опаздывая.
Конечно, мне сорвало крышу. Я пошел к медсестре, и начал срочно требовать врача. Прикрытие медсестре неожиданно обеспечила посредница из этого же агентства, представившись мне пациентом. Что из этого получилось – смотрите на видео.
То есть, очередь возникла, потому что кроме «официальной» записи есть неофициальная через посредников. Раньше Оксана была в «посреднической», теперь ждала в официальной.
Поняв, что с медсестрой говорить не о чем, я пошел к руководителю отдела онкологии. Она, как обычно, весело разговаривала по телефону и смотрела на меня с подозрением. Я ей рассказал, что сестра онкобольная, и ей лучше наслаждаться жизнью, а не ждать консультации у врача за $440 по два часа каждый раз. Через несколько минут она пришла к двери врача, и профессор открыла.
Последний прием
После того, как я поднял всех на ноги, Элла Напарстек решила оказать максимальный сервис моей сестре.
Она ей рассказала, как промывать катетер, что будет с раной, как будет проходить дальнейшее лечение… Разжевала все по максимуму. Даже Оксана была удивлена качеством консультации, потому что прошлые встречи с профессором проходили так: она сидела, уставившись в компьютер, назначая новые процедуры и рассказывая, что сама ничего не решает и делает все по книжке.
В конце консультации, профессор захотела, чтобы сестра шла на процедуры без меня. А Оксана решила спросить у Напарстек, брала ли та наличные у посредников.
Ответ меня поразил:
– Кто ты такой? А Оксана, у тебя есть более важные вещи, о которых стоит подумать.
В этот момент на лице у 70-летней Эллы проглядывалась ухмылка. Также она назвала посредников очень “helpful” и сказала, что это неплохо, что они помогают людям, прибавляя 300%, и что на самом деле Оксана могла бы сделать все это сама.
Весь цинизм в том, что Оксана каждый раз рыдала в ее кабинете от отсутствия денег, а доктор Напарстек до этого момента ни разу не сказала, что можно платить в три раза меньше, обратившись напрямую.
Как мы поняли, что замешана и клиника
На следующий день, в обед, у нас был запланирован вылет.
Утром я промониторил сайты и увидел, что этих посредников масса, и это огромная индустрия по зарабатыванию денег. На некоторых сайтах я обнаружил, что стоимость общего анализа крови в «Ассуте» составляет $500, хотя на видео я зафиксировал, что реальная цена – 140 шекелей, что составляет $37. Потому я решил во что бы то ни стало получить документы из «Ассуты» со стоимостью услуг.
В международном отделе клиники нам дали филькину грамоту с общим указанием услуги «Диагностические исследования» с разными суммами. На предложение предоставить детализацию и список услуг, которые я видел распечатанными на столе у посредников, последовал отказ – мол, мы предоставим потом, вы просто подождите.
Так как я работаю в IT-сфере, то знаю, что распечатывание выписки с программы не может занимать больше 20 минут, ну никак. Но начальница и исполнительница стояли на своем. Тогда я сказал, что иду к генеральному директору клиники. Где находится его кабинет, они говорить не хотели, но предложили провести.
Спустились мы на 1-й этаж, зашли в кабинет директора, а там прямо картина маслом: директор вместе со своими подчиненными, что-то празднуют. Скорее всего, Хануку.
Вместо того, чтобы предоставить счета пациентке (казалось бы, что сложного), беременная менеджер начинает кому-то звонить, после чего приходят три охранника, которые предлагают «с ними пойти». Я потребовал вызвать полицию, но из руководства клиники никто им звонить не собирался. Когда я сам позвонил в полицию и потребовал приехать в «Ассуту», правую руку с телефоном выкрутили и попытались меня увести непонятно куда. Параллельно забалтывая Оксану, чтобы нас разделить.
И только после того, как я сказал, что трансляция идет на YouTube и их преступление снимается в прямом эфире, они немного успокоились, и вместо комнаты отвели меня на первый этаж.
Полиция не приехала. Тогда я понял, что речь не идет только о посреднике, здесь рыба больше: клиника сама их покрывает и сливает им информацию.
На первом этаже мне предлагали «пройти в коморку и помочь решить все наши вопросы». Наше происшествие видели пациенты, которые находились в тот момент в больнице, посему мое присутствие для них стало нежелательным. И когда я предложил им самостоятельно уйти – они поняли, что это самый лучший вариант для них.
Почему я решил поделиться
Деньги остались у меня, и я обещал посреднику никому ничего не рассказывать и не показывать.
Но когда на следующий день я зашел в больницу и поинтересовался у других онкобольных (они все были из Украины) о том, сколько они платят за госпитализацию, мне начали называть суммы $1500-2000 в день без медикаментов. Я посмотрел на пациента и спросил, сколько он здесь и сколько он уже заплатил – он сказал, $90 тыс. за месяц. При этом выглядел он не на 90 тысяч, это точно.
По сути, я задокументировал организованную преступную группировку, которая, втираясь «в друзья» к онкобольным, каждый день разводит их на огромные деньги, забирая у них и их родных последнее.
Скрывать это я считаю преступлением. И дело не только в одном посреднике (в интернете есть еще много других с анализами по $500) или клинике, а во всей системе израильской медицины, где всем нужно «намазать» без гарантий выздоровления.
Все это удалось мне зафиксировать с помощью новых технологий – Google Glass, а так бы мафия и дальше продолжала свой успешный бизнес. Я уверен, что с помощью новых технологий можно изменить мир, задокументировать мафию, и уберечься от этих ситуаций.
Текст – Тарас Трояк
Антон Носик, с которым я эту историю обсудил, хорошо знает, как устроен медицинский бизнес в Израиле. Он подтвердил, что здесь идёт речь о криминале, про который все в стране знают. Ещё предыдущее правительство пыталось эту схему запретить, но посредники, накручивающие себе гигантские проценты, продолжают работать и процветать. Людей, тем более тех, кто болен и ищет помощи, нужно от этого спасать.
Но есть и другой тип преступления: когда сама клиника направляет людей к посредникам и охотно с ними сотрудничает. По словам Носика, такое возможно только при социализме, который встречается в некоторых клиниках, например в одной из двух иерусалимских “Хадасс”: там медицинский посредник буквально создан главврачом, и клиенты могут попасть в больницу только через него.
Такие примеры действительно существуют, но они единичны.
Как правило, люди прибегают к услугам посредников только потому, что не знают никакого языка, кроме русского. По сути, они обращаются к этим посредникам за переводом с английского языка. И это уже не вина израильских клиник.
Вообще, в Израиле существуют разные виды больниц – есть государственные, есть частные, есть общественные. Что касается “Ассуты”, то это частная клиника, в которой работают люди из других больниц, в том числе государственных. То есть, врачи из государственных клиник в ней подрабатывают на приехавших на лечение иностранцах. А сама больница перепродаёт иностранцам услуги, которые бесплатны для израильтян.
Интересно, что информация на русскоязычном сайте клиники отличается от информации на англоязычном. На первом можно найти кучу данных о посредниках, а на втором – телефон, по которому можно напрямую связаться с клиникой. Носик полагает, что русские – “специфический клиент”, и что эта разница вовсе необязательно возникла по инициативе клиники.
Как только герой этого рассказа напрямую задал вопрос о реальной стоимости анализов, ему сразу сказали про 37 долларов. Пока он не задавал этого вопроса, он платил столько, сколько платил. То есть, проблема именно в том, что клиент пришёл через посредников. И тот же вопрос он мог бы задать на полгода раньше.
Посредники паразитируют на совке: советский человек платит столько, сколько скажет, и лишний раз не перепроверяет. Из-за этого краудфандинговые кампании в интернете, кстати, часто оказываются крайне неэффективны: вместо того, чтобы действительно спасать чью-то жизнь, мы просто покрываем сверхприбыль этих посредников.
Самой же клинике абсолютно всё равно, как в неё попадёт человек – напрямую или через стаю посредников. И если посредники приводят пациентов, ей нет смысла с ними бороться.
Все эти истории, которые происходят в Израиле с людьми из бывшего СССР, не знающих английского, не происходят, скажет, с клиентами из США. Рынка медицинского стервятничества для англоязычных просто не существует, потому что англоязычные пациенты способны общаться с клиникой и конкретными врачами напрямую.
Если английский выучить нет времени или возможности, легче нанять переводчика и взять его с собой в Израиль, потратив на это в 5 раз меньше денег, чем на переплату посредникам.
Распространите эту историю – возможно, она поможет побороть жуликов и предупредит об опасности будущих пациентов.
Илья Варламов
Источник: varlamov.ru